Харбин

– Это было в шестнадцатом. – Тельнов не стал дожидаться вопросов и медленно и задумчиво начал рассказывать. – Наша команда, которая состояла при штабе дивизии, располагалась в четвертой линии окопов. Это было поздней осенью, как я уже сказал, шестнадцатого года; мы стояли тогда почти без боёв. Немец был через речку, неширокую в нашем месте, но после дождей она разлилась и превратилась в сущее болото. То есть она и осталась неширокой, но поднялась, затопила окрестности и дней десять потом стояла болотом. Мы никуда не двигались, ждали, когда подсохнет или замёрзнет, и только постреливали. А со временем и это надоело! Иногда подолгу молчали. Немцы каждую ночь осветительными ракетами баловались, от пластунов от наших, – они одни только ходили, туда-сюда, правильно сказать – плавали. Ну тут, конечно, все и затосковали. Сами помните, когда бои – страшно, а когда затишье – скучно! Хоть пей! Но у нас с этим было строго, начальник полка расстрелял двоих, которые у местного населения самогон таскали… И что было делать в такой обстановке? Как прикажете время коротать? Ну и засели мы за ломберный, с позволения сказать, стол!

Тельнов старался говорить тихо и оглядывался на спящего Сашика.

– Новожилов сначала не хотел, уклонялся, я, говорит, лучше книжку почитаю или жене письмо напишу. А она у него красавица, и сам он из тверских дворян. Женился до того за месяц, в отпуске был по ранению.

Тельнов тихо, опять-таки оглядываясь на Сашика, кашлянул в кулак:

– Отказывался, значит! Ну он начальник, его не заставишь! А мы сели играть, да так азартно! Господи, прости! – Он истово перекрестился. – Землянка одна, большая, нас пятеро: я, трое унтер-офицеров, и он – главный! Мы за столом, а он рядом, на своей кровати, когда не в штабе! И на что только мы не играли! И кому петухом кричать, и кому под столом сидеть, и у кого револьвер точнее, и у кого сабля острее! Но только не на деньги! Это он строго запретил! Но, тихонечко, мы и на деньги перекидывались. Девать их было всё равно некуда! На третий день, смотрим, поглядывает он, то в книжку, то на нас, но больше в книжку, а по секрету – на нас. А мы и виду не подаём, что заметили его любопытство, знали, что очень мастерски он играл и в винт и в преферанс. За это и пострадал, ещё до ранения. Сам он ничего не рассказывал, да разве же утаишь? Тем более от штабных! Карточку показывал, после венчания. Супруга, молодая, чудо как хороша! На карточке! Он её был старше, лет на двадцать. Сам в орденах, рука на перевязи. При нас ходил с одним Георгием солдатским, а тут! Мы даже удивились! Орденов – целый иконостас. Говорили, что беспримерной храбрости был человек. Но только за карточное пристрастие его в следующие чины не производили. Поэтому, мол, и запретил себе «талью» гнуть. Ну а мы – знай своё!

Тельнов говорил, Александр Петрович слушал и иногда поглядывал на него и в один момент увидел, что старик как-то странно перебирает пальцами, как будто бы цигарку скручивает.

«Ни разу не видел его с табаком», – подумал он, но решил не перебивать.

– Так вот, – продолжал Тельнов. – Один день играем, другой, а мне карта ложится, как будто её кто-то специально подмешивает! Ну и партнеры у меня не очень, то есть я в полном фаворе. И видимо, заело его, нашего поручика. На третий день, я как сейчас помню, погода стояла мерзкая, на небе ни облачка, солнце как гвоздями прибили, висит и висит, за горизонт не садится… И ветер, северо-восточный, ледяной. И такой сильный, что носа не высунешь, прямо как здесь, в Маньчжурии вашей! Вот! И дует, и дует. Дожди кончились, все ждали, что подморозит, а он, ветер, только тянет, да насквозь! Никакая шинель не спасает, хорошо, наши солдатики печку хорошую смастерили. Помнится, до этого несколько ночей немцы что-то стучали, прямо все ночи напролёт, а ракеты свои перестали пускать. Помню также, что наше начальство велело пластунам выяснить, что это там немцы стучат. Пластуны в дозоры, но ночи оказались светлые – и звёзды, и луна. Днём солнце, и ночью – почти как днём. Так ничего и не увидели, через речку не перебраться, всё видно как на ладони. А мне уже стало надоедать, сами знаете, когда достойного партнера нет, то оно вроде как и скучно…

Тельнов перестал крутить пальцами и поднял глаза на Александра Петровича: