Хардкор

— Жалкие формы жизни, да, мастер Джинн? — Мейс улыбнулся не менее зубасто, чем акул с Шили. Квай сглотнул, с ужасом пялясь на экран датапада. — Джедайское смирение? Мудрость? Так кто пишет отчеты? Вы или ваш падаван — очередная ЖАЛКАЯ форма жизни?

— Я…

***

Разнос был просто эпичным. Квай получил за все и сразу: и за прошлое, полное умалчиваний, ошибок и самомнения. И за темное настоящее. И, авансом и с горочкой, — за гораздо более определенное будущее, наполненное отчетами, следованием протоколу, уроками этики, а также ясельным долгом.

Когда потрепанный Квай вывалился в коридор, слезы едва не текли по его щекам — так ему было жаль самого себя. А Мейс еще и сообщил, что если Джинн облажается, то Совет выставит отчеты в полностью свободный доступ — галактика должна знать своих героев!

Зная самого себя, Квай заранее готовился к неизбежному.

Квартира встретила его запахами обеда, свежезаваренного чая, а также внимательным взглядом падавана, штудирующего очередную сопливую лабуду. Так вот откуда Оби-Ван позаимствовал эти высокопарные обороты! Джинн уже открыл было рот, чтобы выразить возмущение, но Кеноби с намеком показал очередную вырвиглазно розовую обложку, и Джинн увял, решив вечерком сходить на нижние ярусы: напиться до соплей и получить массаж всего тела от меркантильных красоток.

А потом можно будет и помедитировать: к ясельному долгу надо готовиться заранее.

***

— Нет, это читать решительно невозможно, — Мейс с отвращением отодвинул датапад с отчетом Джинна, написанный жутким канцелярским языком. Внушение сработало, даже слишком хорошо: Квай-Гон перестал перекладывать свои обязанности на чужие плечи. А слава… Ну, слава проходит быстро.

***

Много лет спустя.

— Асока? — Оби-Ван нахмурился, наблюдая, как его гранд-падаван мучительно медленно стучит пальцами по экрану. — Что ты там пишешь?

— Отчет, — процедила Асока, с ненавистью пялясь на датапад.

— Отчет? Это, вообще-то, обязанность твоего мастера. Где Энакин?

— Гонки. В компании одного сенатора. Победитель будет увековечен в Зале Славы.

— Ах вот как… — протянул Оби-Ван, пробегая взглядом по отчету. — Хм. Знаешь, Асока, а ведь ты неправильно пишешь отчет.

— То есть? — испуганно развернулась девочка. — Как это — неправильно?

— Я тебе сейчас все объясню, — промурлыкал магистр, растягивая губы в жуткой улыбке. — Энакин хочет славы? Он ее получит. С твоей помощью.

***

— Великая Сила! — оторопело пробормотал Палпатин, вчитываясь в строки добытого шпионами отчета о миссии Скайуокера. — Что это?!

«Рыцарь Скайуокер гордо расправил широкие плечи, взирая на валяющихся в пыли работорговцев с осуждением и джедайским смирением. "Теперь, — голос рыцаря был полон мудрости, — вы встанете на путь исправления! И никогда не причините вред ни одной жалкой форме жизни!"» Что за ерунда?!

Палпатин зарылся в папки, добыл в конце концов отчет наблюдателя, сухие строчки которого недвусмысленно описывали устроенную Скайуокером резню среди работорговцев. Подумал. Сравнил с храмовым отчетом. Снова подумал. Перечитал докладную записку: популярность рыцаря за последнее время резко выросла.

— Хм. Так ты жаждешь славы, мой мальчик?

***

Энакин вжался в кресло, упираясь в паркетный пол ногами. В последние полгода канцлер вел себя странно, и с каждой встречей градус странности все повышался. Он начал дарить Скайуокеру дизайнерскую одежду, эксклюзивные вина и деликатесы, приглашать в жутко пафосные закрытые клубы. Знакомить привыкшего к простоте и строгости джедая с погрязшими в роскоши и пороке богачами, провожавшими парня масляными взглядами. А уж их мысли! Энакина тошнило ежесекундно. А их жены-любовницы-дочери?!

Эти живые кошмары липли, лезли руками к сокровенному, громко и недвусмысленно сообщали о своих желаниях и едва не тащили его в койку на аркане. Энакин устал отбиваться. При последнем посещении очередного клуба канцлер слишком уж вольно подцепил Скайуокера под руку, расточая комплименты, да и смотрел как-то… Плотоядно.

Такого от своего друга Энакин не ожидал.

А потом журналисты с очень нескромными вопросами… И клоны, прячущие глаза, пересказали некоторые слухи… Энакин был в ужасе.

— Мальчик мой! — томно выдохнул подошедший канцлер, протягивая унизанную перстнями надушенную руку, и Скайуокер, не выдержав, с воплями вылетел из кабинета, едва не затоптав по пути гвардейцев, сенаторов, журналистов, а потом, в холле Сената, и простых секретарей и торговцев.

— Мастер! — налетевший Скайуокер схватил пришедшего на очередную консультацию Оби-Вана в охапку, тряся, как куст орхи. — Спасите! Помогите!

— Что случилось?!

— Канцлер!

— Что с ним?

— Он… Он!

— Энакин! Мальчик мой!

— А-а-а-а!!!

Столпившиеся в холле Сената сенаторы, владельцы мегакорпораций, джедаи, журналисты и пара обывателей с изумлением увидели, как Рыцарь без страха падает в обморок. Кеноби, к ногам которого рухнул Энакин, молча посмотрел на валяющееся на полу тело, на замершего в окружении гвардейцев канцлера, снова на Энакина… Рука магистра сжалась на слетевшей с пояса рукояти сейбера.