Харитон Лаптев

Харитон вдохнул, ушёл под воду. Неимоверным усилием воли он открыл глаза и увидел дёргавшегося в судорожных попытках освободиться щенка. Воздух закончился. Харитон вынырнул, увидел, как купец палит по берегу из мушкета, и снова нырнул. Теперь он знал, куда плыть: не открывая глаз, доплыл до дна, схватил щенка и потянул вверх. Подняв его над поверхностью, Харитон почувствовал, как наваливается страшная слабость: и от ударов купца, и от волнений, и оттого, что наглотался воды, ныряя первый раз в жизни… К счастью, несколько его товарищей уже были рядом. Они подхватили полуживых щенка и Харитона и поволокли в лес, подальше от бешеного купца, продолжавшего выкрикивать проклятия и палить.

Мама, ничего не знавшая об этой истории, увидев Харитона в обнимку с щенком, сначала нахмурилась, потом грустно улыбнулась.

Лаптев спокойно посмотрел ей прямо в глаза:

– Матушка, познакомься. Это мой друг, он будет жить у нас в доме.

Мама немного растерялась: она ещё никогда не видела сына настолько серьёзным и уверенным в себе. Отец, заметив эту растерянность, тут же подыграл сыну:

– И как зовут нашу собаку?

Судьба Тирана была решена. Тиран. Именно так Лаптев-младший назвал щенка. Чем он, в конце концов, хуже пса Петра Первого?!

Наконец-то заветное желание Харитона исполнилось! Тиран быстро рос и превратился в крупного, быстрого, сильного, бесстрашного пса. Он участвовал в играх, охранял сон своего молодого хозяина, смело бросался на волков, отгоняя их в лесу. Но главное – с появлением собаки Лаптев получил супероружие в войнах с соседним селом: едва услышав лай несущегося на них Тирана, «солдаты противника» позорно убегали, сверкая голыми пятками. Единственно, кого до ужаса боялся Тиран, – хозяйка дома Лаптевых. И было это совершенно необъяснимо: она не то что никогда его не била, даже не прикрикнула ни разу…

«Царь» был вне себя. О том, что сегодня будут рубить бороды, объявлено было ещё третьего дня, но стащить у бати саблю или хотя бы топор за всё это время так и не удалось. А кузнец, у которого тоже можно было разжиться инструментом, и вовсе был на войне, так что кузня была закрыта.

И вот он, «государь всея Великия и Малыя и Белыя…», вместо сверкающего сталью символа своей безграничной власти, должен рубить бороды какой-то дубовой палкой…

Отблески костра носились по испуганным лицам «бояр». Ужас был настолько велик, что у «Нарышкина» всё время отваливалась борода. Он незаметно подклеивал её сосновой смолой. Тиран, тонко чувствуя ситуацию, поглядывал на «бояр» и злобно рычал. «Самодержец» залез на пенёк и нахмурился:

– Ну…

«Бояре» втянули головы к торчащим ключицам, «нарышкинская борода» снова предательски отпала, так и не дожив до касания «десницы государевой». «Царя» передёрнуло.

– Враги России хотят, чтоб мы были отсталыми поставщиками пеньки[1] и соболей. Дудки! Враги не пройдут!

В этот момент в лесу затрещали ветки – кто-то шёл. Тиран сначала бросился с лаем на этот треск, но через секунду вылетел из леса поджав хвост: на опушку вышла мама Харитона, который и был в сегодняшней игре царём-батюшкой.

– Это что ж вы тут устроили, разбойники?! Матери-то вас по всей округе ищут. А ну, живо по домам!

«Бояре» бросились врассыпную, теряя на бегу приклеенные чем попало бороды из мха. «Троеруков», боясь царского гнева, на ходу запихивал мох за пазуху – авось «царь» догонит и надо будет-таки дать что-то отрубить. Но «государю» было не до того.

– Мам, ну ты чего?! Мы же играли…

– Во что?

– Я… Россию из ада боярского вытащить собирался.

Мама посмотрела на Харитона, улыбнулась, покачала головой:

– Сто раз говорила отцу, чтоб при детях следил за словами… Где это видано – недорослю о политике судить?!

– А я хочу!

– А я хочу, чтоб к темноте ты дома сидел! Знаешь, сколько по лесам висельников беглых шатается?!

– А отчего они бегут?

– Да мало ли… По нашим лесам бродят те, кто Петербург строить боится. Много там народу сгинуло…

– А это разве не политика, мам?

– Домой беги! Умник… Там кузнец твой любимый с войны вернулся…

– Матвей Иваныч?!

– Ага. Рассказывает, как шведа на Гангуте[2] били.

Харитон понёсся домой сквозь лес. Тиран бежал рядом и подпрыгивал так высоко, что казалось, он спешит на самый большой праздник, какой только можно представить. Мать с грустной улыбкой посмотрела им вслед, вздохнула, повернулась к огромной луне, перекрестилась.

– Господи, сохрани сына моего, Харитона. И всю семью. И страну нашу… – Она снова перекрестилась. – Тревожно мне. Прости, Господи…

Неспокойно было всей России. Начинался восемнадцатый век. Царь Пётр Первый без жалости рушил многовековые уклады, они ломались решительно и бесповоротно. Новая жизнь раздражала гораздо больше, чем радовала. Будущее пугало. Впервые за всю историю России никто не мог предугадать, как повернётся его жизнь.

В деревеньке небогатых помещиков Пекарево, где и родился будущий великий путешественник Харитон Лаптев, было всего пять дворов. Пятый – самого помещика – не сильно отличался от домов простых крестьян.