Мы прошли в тамбур, обулись и вышли из дому. Первым что я заметил, был Гриня, сидевший на лавочке напротив крыльца и куривший папиросу, полностью погрузившись в какие-то свои мысли.
— Пойдём мы, дядь, — сказал Вася, — не будем тебе мешать. А я вечером вернусь. Так что, к ужину не жди.
— Иди-иди, — сказал Гриня, как будто и не заметив нас.
Выйдя со двора мы ещё некоторое время шли молча, и лишь отойдя на приличное расстояние от дядькиного дома, Вася сказал:
— Странный как-то Гриня сегодня. Раньше, когда товарищи ко мне в гости заходили, он совсем по-другому вёл.
— А я более чем уверен, что он меня за грехи молодости принял. Либо своей, либо брата своего, — заржал Саня, — вот и думает, чьим потомком я являюсь. Уж очень мы с тобой похожи. Васька, чтобы он в случайное сходство поверил. Так что готовься. Не отстанет от тебя дядя, пока ты ему более-менее вразумительную теорию не предоставишь. Потому что в то, что я твой внук Гриня ну никак не поверит. Да и нельзя ему этого говорить. В общем, думай, что дяде говорить будешь.
— Да чёрт его знает. Не решил пока. Пусть пару дней обходится тем, что ему уже сказали, а там придумаем что-то.
— Как знаешь, Вась. Но дядю в наши дела впутывать точно не стоит. Он человек уже не молодой, да и подписку о неразглашении с нас никто не снимал.
— Слушай Саня. Я что-то не пойму. Простым людям мы не можем ничего говорить о том, откуда мы в действительности, а шпионам всяким можем? — обратился я к Бондарю, — получается, что тайны мы только от простого народа скрываем. Как-то оно не очень хорошо.
— Во-первых не от простого народа, а для простого народа. Ты же не дурак вроде, Лёха. Понимать должен, что в конечном итоге все наши действия предназначены для дезинформации врага и подготовки к войне. А для этого можно и наличие в тылу целого региона из будущего засекретить от всех. Принцип меньшего зла, понимаешь?
— Угу, понимаю, философ, блин. Вот только тот факт, что мы твоим ближайшим родственникам врать должны, от этого лучше не становится.
— Да что с тобой сегодня такое? Вроде раньше я за тобой таких душевных страданий о слезе младенца не замечал. Не похоже на тебя как-то.
— А хрен его знает, Саня. Башка после вчерашнего до сих пор трещит, да и в НКВД меня аспирином не отпаивали. Вот как ты думаешь, чтобы было, если бы мы с тобой сотрудничать с ними отказались? — выдал я мысль, которая мне уже час не давала покоя.
— Знаешь, я думаю, что они такой вариант и не рассматривали даже. Есть у меня одно подозрение, что эти товарищи нас с самого начала на эту роль готовили. Уж очень много совпадений странных вокруг нас. А мы вчера нашей выходкой им все карты попутали. Вот товарищи и решили темп ускорить. Да и злые они были за такое нарушение субординации. Я, по крайней мере, на их месте точно бы злым был.
— Ещё бы, после такого дебоша, что вчера устроили. Даже сейчас приятно вспомнить.
Вот так, разговаривая, мы незаметно дошли до нашего дома. Зашли в квартиру. Я тут же кинулся ставить чай, а Саня с Василием остались в комнате изучать мои бумаги.
— Что я могу сказать, Лёха. Вся эта писанина, это конечно хорошо, но ей не хватает конкретики. Видно, что дезу ещё не до конца проработали.
— А что ты хотел, Саня? От нас точного знания истории и не требуется. Главное, насколько я понимаю, чтобы мы могли её в общих чертах нужному человечку рассказать. А где полную версию искать, думаю они и сами найдут.
— Это ты сейчас так говоришь. Ладно, поживём – увидим. Хорошо, что они хоть не написали, что мы проиграли войну.
— Идём на кухню, чайник закипел уже, — сказал я и направился разливать кипяток по чашкам.
— Слушай, а хороший у вас чай, — сказал Василий, выпив полчашки.
— А ты как думал? Это ещё из харьковских запасов. Жаль только, что здесь подобного я не видел.
— Лёха, а тебе не кажется странным, что ты восторгаешься Союзом, а чай пьёшь харьковский? — ехидно поинтересовался Васька.
— Знаешь, а ведь так просто на этот вопрос и не ответить. Я на самом деле думал об этом. И первое что приходит на ум, это пословица про "и рыбку есть, и куда-то сесть". Дело совсем не в чае, конечно… не знаю, даже как объяснить, — совсем запутался я и замолчал.
— Алексей, что-то ты совсем плох сегодня, — покрутил пальцем у виска Бондарь, — хватит чушь нести. Отдохнуть тебе надо.
— Да ладно, отдохну ещё. Тем более, что скоро Лида должна домой прийти. Хотелось бы её повидать, а то если засну, то она злиться будет. И так переживает за нас, наверное.
— Вот и неправда, не переживаю я за вас идиотов совсем.
— Лида? Как ты так тихо вошла?
— Очень просто. Вы так орали, что если бы даже квартиру грабили, то никто и не услышал. Я, понимаешь, переживаю за вас, волнуюсь. Думаю, за что это вас сегодня товарищи в форме загребли. Прихожу домой, а тут вы чаи гоняете, курите и непонятно о чём треплетесь. Совесть иметь надо. Не могли сообщить, что с вами всё в порядке? И что это вы за типа второй день за собой таскаете? А то вы вчера в таком состоянии припёрлись, что расспрашивать было безнадёжно.