Харьков – проклятое место Красной Армии

Реальную угрозу, нависшую над южным флангом своего Восточного фронта, осознавало и немецкое командование. Так, 28 января 1943 г. Отдел иностранных армий стран Востока генерального штаба сухопутных войск Германии констатировал: «События последних недель характеризуются тем, что русским удалось после уничтожения румынских, итальянской и венгерской армий, а также после уничтожения 6-й германской армии отбросить южный фронт германских войск почти до исходных позиций перед летним наступлением, а также пробить между Доном и Воронежем брешь шириной около 300 километров… На основании сказанного операции противника на южном фланге оказывают решающее влияние на весь фронт» [180] . А фельдмаршал Э. Манштейн в своей книге «Утерянные победы» признает, что в январе «…решалась судьба уже не одной армии, а всего южного крыла, а в конечном счете и всего Восточного фронта». Теперь наступило время, пишет он, когда германская армия «не могла уже больше рассчитывать на завоевание окончательной победы». Следовавшие один за другим удары Красной Армии создали такую обстановку на Восточном фронте, в которой «…германское командование, – продолжает Манштейн, – должно было отыскивать все новые и новые выходы из положения, а германские войска должны были переносить все новые неслыханные тяготы».

21 января 1943 г. представитель Ставки маршал А.М. Василевский и командующий войсками Воронежского фронта генерал-полковник Ф.И. Голиков представили на рассмотрение Верховного Главнокомандующего план операции по освобождению районов Белгорода и Харькова. В соответствии с ним главный удар планировалось нанести 3-й танковой армией в направлении Валуйки, Ольховатка, Печенеги, Чугуев, Мерефа с задачей обойти Харьков с юго-запада и на пятый-шестой день операции овладеть городом. Обеспечение ударной группировки с правого фланга возлагалось на 18-й стрелковый корпус, а с левого – на 6-й гвардейский кавалерийский корпус.

Действовавшие на правом крыле фронта 60, 38 и 40-я армии должны были нанести удар в направлении Белгород, Харьков с расчетом выхода на северо-восточную окраину Харькова на девятый-десятый день операции. Общая глубина продвижения войск фронта определялась в 200–250 км. На первом этапе операции предусматривалось уничтожение противника по линии железной дороги Старый Оскол – Валуйки и выход к Северскому Донцу. На втором этапе предстояло овладеть Харьковом и на 15–20-й день операции выйти на рубеж Медвенское, Богодухов, Валки, в готовности в дальнейшем вести наступление в направлении Полтавы [181] . Продвижение на такую значительную глубину требовало постоянного наращивания усилий войск в ходе операции. Этого можно было достичь только при глубоко эшелонированном оперативном построении фронта и армий. На самом же деле при условии, когда все силы фронта были вытянуты в одну линию, в нем даже не создавались резервы. Тем самым командующий войсками фронта ставил себя в такое положение, при котором он фактически не мог влиять на ход операции. Все надежды связывались с успешным и решительным продвижением войск.

Особенностью замысла операции являлось то, что 60-я и 38-я армии должны были поменяться своими полосами наступления. Но вызвано это было отнюдь не оперативными соображениями, а совсем иными причинами. Дело в том, что еще в начале предыдущей Воронежско-Касторненской операции командующий войсками фронта сказал командармам И.Д. Черняховскому и Н.Е. Чибисову: «План дальнейших действий ваших армий будет зависеть от результатов этого наступления. На Харьков пойдет та армия, войска которой освободят Касторное» [182] . Городом Касторное овладела 38-я армии, и теперь, в порядке поощрения за успех, она включалась в главную группировку для наступления на Харьков. Однако все это прибавило очень много дополнительной работы, как штабу фронта, так и штабам обеих армий. Нужно было в сжатые сроки в зимних условиях перегруппировать войска и тылы, перебазировать армии на новые станции снабжения, отрегулировать движение на маршрутах движения частей, особенно на узлах дорог.

Другая особенность заключалась в том, что операция должна была начаться не прорывом вражеской обороны, как это происходило в январе, а непосредственно с этапа развития успеха, уже достигнутого войсками. Борьбу с противником предстояло вести на промежуточных рубежах его обороны, состоявших в основном из отдельных узлов сопротивления и опорных пунктов. Как отмечалось в оперативных документах 3-й танковой армии, «противник отдельными гарнизонами занимал населенные пункты и высоты по западному берегу р. Оскол, приспособив здания и сооружения для обороны. Кратковременность не дала возможности противнику полностью произвести инженерные работы, и к началу операции противник имел в основном снежные окопы неполной профили, незначительное количество минированных участков, противотанковых и противопехотных препятствий» [183] .