Харли Квинн. Безумная любовь

Харли никак не могла заставить себя позвонить матери, хотя Шэрон Квинзель, закончившая колледж и медицинскую школу, уж точно знала, что делать в такой ситуации. Мама по-прежнему вкалывала на двух работах, чтобы платить по счетам за адвокатов мужа, пока тот находился в вечном поиске подходящей вакансии. С работой дела в принципе обстояли паршиво, и даже дешевые забегаловки, предлагающие мизерную зарплату, воротили нос. Никому не был нужен отсидевший в тюрьме сотрудник. К тому же, из-за судимости некоторые должности были ему запрещены, независимо от того, подходил он по квалификации или нет. Вот это уже настоящие проблемы, так что Харли казалось каким-то нелепым звонить матери, чтобы пожаловаться, что она не успевает прочитать все заданное по выбранной теме. Все равно что богач плакался бы нищему на ужасный день, поскольку его призовой жеребец обделался в перевозке.

Харли напоминала себе, что она самостоятельно выбрала профессию и что нужно заниматься усерднее. Но, разумеется, пообещать заниматься усерднее, куда легче, чем выполнить это обещание. Ее оценки улучшились, но не настолько, насколько она планировала. Она решила посоветоваться с профессорами. В конце концов, здравый смысл подсказывал: если у тебя проблемы с каким-то предметом, лучше обсудить их с самим преподавателем.

И тут она столкнулась с неприятной неожиданностью: как и другие студенты до нее, она выяснила, что, в отличие от школьных учителей, университетские профессора не думали о неприятностях учеников. Более того: они даже не притворялись, что о них думают. Школьное образование – обязательно, а учеба в колледже – твой личный выбор, и те, кто не дотягивал до нужного уровня, отсеивались.

Пожалуй, самым ярким представителем такой точки зрения был профессор Юджин Фэрроу с факультета психологии. Среди множества других курсов он вел предмет «Статистика в психологии». Говорили, что для работы в области психиатрии этот курс был абсолютно необходим. Когда Харли пришла поговорить с доктором Фэрроу, он нагрузил ее кучей дополнительных заданий и заявил, что путь к успеху лежит через преодоление себя.

– Хорошо, что я занимаюсь гимнастикой, – слабо усмехнулась Харли. – Придется вертеться быстрее.

К ее удивлению, профессор добродушно расхохотался. Отсмеявшись, он сказал, что на следующей неделе в это же время она может вкатиться «колесом» в его кабинет за новым заданием. Харлин не знала, что и думать. С одной стороны, она ему явно понравилась, пусть он обычно и не жаловал студентов, особенно первокурсников. С другой стороны, на нее навалилась масса новой работы, а она и так уже еле успевала справляться с обязанностями.

Подработка в лаборатории теперь казалась отдыхом. Все, что от нее требовалось, – накормить животных, наполнить поилки и вычистить клетки. Правда, иногда еще приходилось гоняться за сбежавшими хорьками. Харли не сомневалась, что сбегали они не самостоятельно: другие студенты, работавшие в лаборатории, выпускали хорьков из клеток, чтобы поиграть с ними. Та же Габриэла Матиас была просто повернута на хорьках. «Хорошо, что наши смены не совпадают», – частенько думала Харлин. В Габриэле таилось что-то неприятное. И проблема тут заключалась не в хорьках: увлекайся эта студентка радугами и единорогами – даже тогда Харли против воли чувствовала бы странное беспокойство. В конце концов, ее семья тоже не являлась классическим образцом американской мечты. Но Габриэла выглядела какой-то уж совсем... ненормальной.

Единственный, кого Харли считала еще более странным, чем Габриэла, был Бэтмен.

Харли выросла в Бруклине и мало что знала о Бэтмене. Но в Готэмском университете она только о нем и слышала. Такое ощущение, будто все кругом настроились на один и тот же Бэт-канал и больше ничем не интересовались. Все говорили о Бэтмене, не переставая, будто он единолично вылечил рак, избавил земной шар от бедности или установил мир во всем мире.

Насколько Харли знала, он не сделал ничего из вышеперечисленного.

Бэтмен нарек себя борцом за справедливость и сражался с наихудшими из преступников. Вот только он сам был преступником. Закон выступал против личного правосудия, но Бэтмен, кем бы он ни являлся, превратил самосуд в образ жизни. Можно даже сказать, в стиль жизни, если вспомнить все его хитроумные гаджеты и аксессуары. Помимо костюма с плащом, маской и поясом со всевозможным оружием, у него имелся специальный автомобиль и сделанное на заказ оборудование. На каждом предмете красовался его фирменный знак. Чем не навязчивая идея?

Однако больше всего Харли изумляло то, что ни один человек в Готэме, похоже, не видел в этом ничего ненормального или странного. Просто потому, что Бэтмен был «хорошим парнем», а всем известно, что хорошие парни ненормальными не бывают. Какой же он преступник? Он же на нашей стороне.

С хорошими парнями все в порядке.