Харли Квинн. Безумная любовь

– Вообще-то я здесь не для того, чтобы смеяться, – девушка быстро пришла в себя.

– Я имею в виду... рассмеяться, а не прогнать, лишь бы избежать лечения, – Джокер наклонился вперед, глядя ей прямо в глаза с необычайной искренностью, от которой у нее снова сжалось сердце. – Буду с вами совершенно откровенен. Я бы по-прежнему отказался от терапии. Но с другой стороны, даже не помню, когда в последний раз кто-то так положительно отреагировал на мою шутку. Возможно, мне просто требовалось найти того самого человека. Того единственного, который помог бы мне взглянуть самому себе в глаза и признаться в том, что я там вижу. Мне не нужна бесконечная трепотня о патологиях и расстройствах. Мне нужен человек, с которым мы могли бы найти понимание. Который так понимает меня, что смеется над моим шуткам, а не убегает.

Внезапно раздался стук, дверь приотворилась, и в комнату заглянул Энгус.

– Все нормально, доктор Квинзель? Мне показалось, я что-то слышал.

Харлин едва удержалась, чтобы не наорать на него и не стукнуть по голове папкой.

– У вас не было причин прерывать терапевтический сеанс, – возмущенно заявила она. – Будьте любезны, больше не врывайтесь, если не услышите, что я зову на помощь.

Энгус серьезно кивнул и вышел. Джокер смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

– Похоже, вы его напугали.

– Ему повезло, что я его только напугала, – мрачно шепнула Харлин.

– Я еще никогда не видел, чтобы Энгус кого-то боялся... Кроме разве что Мэри Луизы Даль, – добавил он после паузы. – Но от нее всех в дрожь бросает.

– Очень смешно, – ответила Харлин. – Мы уже установили, что вам под силу меня рассмешить, так что не стоит и дальше предпринимать попытки. Если, конечно, вы действительно ищете понимания, а не отгораживаетесь с помощью юмора. Сечете, мистер Джей?

Джокер расхохотался.

«Господи, зачем я это сказала?» – Харлин была в ужасе: она сделала именно то, от чего ее предостерегала доктор Лиланд. Но она не собиралась...

«Я не хотела!»

«Если я случайно подцепила безумие Мэри Луизы, покончу с собой», – решила Харлин.

– Доктор Квинзель, а вы, оказывается, полны сюрпризов, – Джокер вытирал слезы с глаз. – Это еще откуда?

– Из Бруклина, – Харлин откашлялась и заговорила своим обычным голосом:

– Итак, на чем мы остановились?

Несмотря на ошибку с бруклинским акцентом, встреча прошла плодотворно. Харлин даже задержалась на полчаса дольше, чем планировала. А вскоре обнаружила, что полчаса превратились в час. Она обвинила в этом Энгуса. Именно его вмешательство сбило ее внутренний ритм.

– Я получил куда больше удовольствия, чем мог ожидать, – улыбнулся Джокер, когда она поднялась и принялась собирать вещи.

– Очень рада, что вы так думаете. Завтра мы встретимся снова.

– Что ж, придется мне весь день предвкушать нашу встречу.

– Так было условлено заранее. Но если в вашем состоянии появятся положительные изменения, расписание встреч может измениться. Все возможно.

– Я постараюсь, доктор Квинзель, – ответил Джокер. – Я обе...

– Не надо, – она подняла руку. – Не надо ничего обещать, сейчас еще слишком рано для обещаний. Изменения требуют времени, даже если вы к ним готовы и желаете их.

– Что ж, буду ждать вас. Хотя ждать так тяжело.

Харлин направилась к двери, но остановилась и обернулась.

– Кстати, насчет той фразы, которую вы сказали, чтобы заставить меня рассмеяться...

– Вы имеете в виду мое сегодняшнее сердитое выступление? – он явно гордился собой.

– Мне кажется, его можно записать и проигрывать начинающим преступникам. Такое превью напугает их куда сильнее, чем все программы социальных служб.

– Ничего себе! – Джокер скрестил на груди руки, притворяясь, что возмущен и обижен. – Я попросил бы вас держать это в тайне, иначе моя отвратительнейшая репутация будет потеряна навсегда.

– Доброй ночи, мистер Джей, – она еле удержалась от соблазна произнести прощание с бруклинским акцентом.

– До завтра, моя дорогая доктор Квинзель.

«Моя дорогая доктор Квинзель» – как же опасно близко к проведенным границам.

Но они же их не перешли. Такую мелочь можно позволить.

К тому же, Харлин нравилось, как это звучит.

16

Джокер плюхнулся на кровать, вымотанный, но довольный собой. Все шло не просто хорошо, все шло прекрасно. Это будет нечто исключительное, настоящее представление...

– Джокер, извини, но я должен забрать стул, – в комнату заглянул Энгус. – Она уже ушла, так что я никого не побеспокою.

– Только поскорее, не нарушай мои терапевтические мысли, – надменно заявил пациент.

– Не тем ты занимаешься. За такое шоу «Оскар» давать надо.

– Твое мнение меня не волнует, – Джокер небрежно отмахнулся.

– И сколько ты собираешься это тянуть? – спросил Энгус. – Неделю? Три недели? Месяц? – он выдержал паузу. – Разобьешь сердце бедной девочке.

Джокер лишь презрительно фыркнул.

– Вечно кто-нибудь недоволен.