Харон

– Я тоже, – сказал Олег неожиданно для самого себя, решительно засовывая обратно в нагрудный карман так и не раскуренную сигарку.

На лестнице, завернутой полуспиралью, что вела со второго этажа в нижний холл, к ним присоединился Игнат, на протяжении всей беседы сидевший, забытый, в углу. От Михаила он старался держаться подальше. Олег тронул задержавшегося Михаила за локоть.

– Вы не сказали об одном из нас. Отчего? И… я согласен с Романом, если вы действительно намеревались лишь получить данные на… мы называем его между собой «вторым», то к чему эти сложности? В чем вы хотели нас убедить?

– Не знаю. Я много делаю, чего не знаю. Может, просто – взглянуть на вас. А убедить? Олег Сергеевич, вы заставляете меня прибегнуть к автоцитированию: убеждают лишь чудеса творимые. Я этого делать не собираюсь. Тем более перед столь сведущей аудиторией. Вы и сами прекрасно знаете цену тому, что принимается за чудо простыми смертными.

– Теперь эту цену предстоит заплатить и нам?

– Не всем. – Михаил сделал вид, что делится большой тайной. – Из всех присутствовавших достоверный «кандидат» только один. Позвольте вам его не назвать.

Олег достал сигарку, повертел в пальцах, спрятал опять. Махнул рукой, ушел вверх по лестнице, не попрощавшись. Простой смертный человек.

– А и верно, отчего обо всех сказали, вывернули подноготную, а об Юрченко ни слова? На меня у вас тоже кое-что есть, не так ли?

– Мне он просто симпатичен, Марат Сергеевич. Единственный, кто как-то пытался держать их в узде.

– Последствия настолько далеко зашли?

– А вы не видите? Не понимаю, что вы делаете тут, вам бы находиться у себя. Сейчас идет такая информация…

– Я нахожусь там, где считаю наиболее важным. Предложение. Вы делаете свое дело, я нахожусь на подхвате. Пытаюсь всеми наличными силами остановить тех, кто вам помешает. Вы понимаете, что вам дадут лишь выйти на «второго», а потом… во избежание. Он уже под глухим колпаком, оперативные бригады Пантелеймон вчера направил.

– Чего же не берет? И меня. И вообще… – Михаил неопределенно помахал в воздухе.

Они спустились. Мягкий пушистый ковер тянулся до самой двери.

– Суть предложения? Меня повесят, утопят, четвертуют, если я не… Чего вы хотите? Только нужна ли вся эта суета? Теперь? Вы не допускаете существования времени «Ч»? Которое уже определено?

– Если бы это было так, вы бы бросили первым свою затею.

– Вам известно, что я затеваю?

– Нетрудно догадаться. Кстати, к вам не собираются применять никаких силовых методов. Вас просто хотят задержать. Дольше ваших обычных двух суток. – Марат Сергеевич умолк выжидательно.

– А вы?

– А я этого не хочу. Мне очень понравилась та часть вашей речи, в которой говорилось о ящике Пандоры. Мои устремления совпадают с вашими до микрона. Ведомство, спланировавшее операцию, не обладает, на мой взгляд, должным уровнем защищенности результатов, которые намеревается получить.

– Ваше лучше? – спросил Михаил. И, не дожидаясь, ответил: – Иными словами, вы хотите вмешаться не уже после, а еще до. Не изъять неположенную к получению информацию, а предотвратить самый факт доступа к ней. Чтобы умерла, не успев родиться. А что? Ход. Вы знаете, что смущает меня? Тот самый микрон, до которого наши с вами цели совпадают. Это безнадежно огромная величина. Просто непреодолимая. Да! Я сказал Юрченко Олегу Сергеевичу, будто «кандидатов» среди присутствовавших всего один. Так я врал. Их там было два.

…Пантелей, только дверь за Игнатом, вышедшим последним, закрылась, обратился к Роману:

– Некогда идти до машины. Я воспользуюсь твоей связью? – Не ожидая согласия, прошел в кабинет.

– На правой клавиатуре городской набор! – сказал Роман вслед.

– Что это за парень при Госте?

Алан налил себе в большой фужер светлого коньяку, выпил до дна.

– Как видел, нам доложить не соизволили.

– Что он тут плел? – И Антонина протянула свой бокал к коньяку. – Кого вы пригласили? Зачем? Кому он грозит? Ну, ничего…

– Кто-нибудь, скажите, у вас так же плохо, как и у меня? – Роман навалился грудью на стол. – Ничего, ничего не сохранилось…

– Говори за себя! – отрезал Алан. – Что ты ему предлагал, какую помощь, зачем?

– Это Пантелей занимается. Слушай! Резидент. Если у тебя сохранилось, прогляди! Что там творится? Он же нарисовал апокалипсис какой-то. Что вообще происходит в этом, – Роман выругался длинно и нескладно, – Мире?! Что ты можешь сказать? Ты можешь?

– Погодите, счас ему нарисуют апокалипсис, – Антонина сделала ударение на предпоследнем слоге. Еще налила себе, разгорячившись.

Олег вошел и сел, сгорбившись. Пальцы слишком сильно сжали сигарку, она лопнула пополам.

– Нет, ничего, – сдавленно сказал Алан, – вообще ничего после сегодняшней полуночи. До этого ментал наполнен, как обычно, а дальше поток прерывается, будто резинкой стерли.

Пантелей услышал последние слова, появляясь.

– Это мы еще подумаем. Не во всем так уж мы одни и повинны. «Второй» тут тоже… не сложа руки сидел. Да, Роман? Роман молодец, все о нем выскреб, тянул только напрасно, все думал, до нас не доберется. Да Марату спасибо. Он где?