Харон

— В общем, мы летим на планету Вторых и хотим снять по этому поводу мини-реалити из нескольких выпусков для нового канала. Совет шести в доле, поэтому бюджет огромен, но вот хороших авторов не хватает. Не хочешь присоединиться?.. — снова молчание. — В конце концов вспомни о своём предке Абрахраме Кла-Кро! Разве он бы расклеился в подобной ситуации? Ну да, ты узнал довольно шокирующую тайну и вспылил… С кем не бывает? Думаешь, я переживал это легче? Так же кричал на твоего деда, который скрыл, как тогда казалось, самое главное, что только может быть… Большие знания — большая нервотрёпка, Зелёный. Запомни это. Эм…

— Я согласен, — перебил бывшего босса Зелёный.

Кторвик недоуменно кашлянул: он и не предполагал, что убедить стажёра будет настолько просто.

— Тогда жду тебя вечером в Храме, обсудим гонорар и детали съёмок.

Глава 5. Доступ к Системе

Рент-а-Ил оказался странным улыбчивым октопусом, помешанным на технике и технологиях. Лет ему было около восьмидесяти — вполне средний возраст для осьминогов, соответствующий человеческим сорока-пятидесяти годам. Он был высоким и худым; тело, укутанное в грязный балахон, покрывали многочисленные шрамы, а правая половина лица оказалась обгоревшей. Впрочем, физические увечья не мешали Рент-а-Илу улыбаться, пусть из-за травмы лицевого нерва улыбка и выглядела несколько пугающей.

Оказалось, что он жил где-то за городом в лаборатории заброшенного завода, некогда производящего старые модели телевизоров. В этой лаборатории трудился и сам Рент-а-Ил, но после появления моделей с частичным погружением бизнес хозяина прогорел, и фабрика закрылась. Изобретатель не растерялся и начал зарабатывать на жизнь продажей патентов, активно используя оставшиеся после производства материалы.

Среди его изобретений были автоматические ножницы для стрижки редких у осьминогов волос, саморегулирующийся ремень для комбинезонов Культа, сверхпрочные кеды, шипучие нейростимуляторы и… и проект межзвёздного корабля. Последний не удавалось пристроить уже несколько лет, а потому Рент-а-Ил, вынужденный вести судебные тяжбы с несколькими октопусами, чьи щупальца пострадали от недоработанных моделей автоматических ножниц, перешёл на бытовые изобретения… Они хоть как-то, да продавались.

— Шипучку? — предложил он, не здороваясь.

Я вежливо отказался, стараясь не смотреть в его красные от нейростимуляторов глаза, и пригласил войти в кабинет Кторвика. Рент-а-Ил с интересом посмотрел на табличку «Главный автор», закинул в пасть серебристый порошок и потёр обожжённое лицо:

— Всегда после шипучки лицо побаливает!.. Но оно (ахах!) того явно стоит. Сознание расширяется, будь здоров! И…

— Я извиняюсь, а как это вообще связано? — спросил я, косясь на его уродливый ожог.

— Пожар на заводе телевизоров, — с серьёзным видом ответил Рент-а-Ил. — Телевидение обладает ментальной связью с головным мозгом, которая крепчает с каждым годом. Телевизор не смотрю уже очень давно, но после искусственной стимуляции появляются фантомные боли.

Не имея ни малейшего понятия, как реагировать на бред этого странного учёного, я прошёл в кабинет, где уже сидели Кторвик, оператор Лавальк, Палыч, Амёба и Зелёный, который несколько дней назад вернулся в состав Культа.

Последний, если честно, мне не особо понравился. И дело даже не в том, что именно с подачи Зелёного Крысолов превратился в юмористического персонажа, шутки над которым отнимали у моего телевизионного героя добрую треть экранного времени… Было в Зелёном что-то неестественное, будто наигранное. К слову, некоторые служители Культа, которые ранее отзывались о стажёра как о честном положительном молодом человеке, тоже отмечали некоторые изменения в характере октопуса.

Кторвик объяснил, что они серьёзно разругались по поводу рабочих вопросов, но Зелёный решил помочь Культу в съёмках нового реалити, что на самом деле он хороший парень, пусть немного застенчивый и себе на уме.

Уж не знаю, в чём причина: в феноменальной ли неспособности Кторвика разбираться в характерах окружающих его октопусов, в особой ли ментальности осьминогов или же изменениях, которые произошли с Зелёным за последние две недели, но стажёр вызывал противоречивое впечатление. О нём попросту нельзя было сказать ничего конкретного, как я ничего не смог бы сказать о совершенно ординарном человеке, молчаливом и закрытом в себе — таких либо не замечаешь, либо видишь в них угрозу.

Зелёный, скорее всего, относился именно к этому типу «людей». Его можно было не замечать, но явно стоило опасаться.

— Шипучку? — снова спросил Рент-а-Ил вместо приветствия, когда вошёл в кабинет Кторвика.

На удивление, Амёба принял предложение, остальные же предпочли его проигнорировать, с опаской косясь на своеобразного осьминога.

— Самое моё недооценённое изобретение! — пожаловался Рент-а-Ил, отсыпая в ладони биолога горсть серебристого порошка, который тут же впитался в ставшее вдруг желеобразным мясо. — Между прочим раскрывает чакры сознания получше всякой дряни, типа эйфории!