Харон: Дракон в воротах

Для подъема они пользуются восходящими потоками воздуха и, набрав определенную высоту, больше не расходуют энергию. Обычно на пару дней им требуется тонна пищи; как правило, это верхушки деревьев и тому подобное. Но Шилле мы скормили двух угаров, потому что взлет с ровной площадки потребует много сил. В природе они служат естественным регулятором численности крупных животных, прореживают леса, и им нипочем любой ливень. Дикие парители никогда не приземляются, но летают очень низко. Они в общем-то не опасны — хотя тем, кто кормит их недостаточно вкусно, нужно быть начеку.

Мы с Залой немного повеселели.

— А как им управлять? — спросил я.

— Пилот — то есть я — находится в кабине; там есть основные навигационные приборы, а пол открыт с обеих сторон. На заре воздухоплавания пытались использовать уздечки, но от них было мало толку, к тому же они причиняли животным сильную боль. Теперь хорошо обученному парителю, вроде Шиллы, достаточно легкого прикосновения: я просто ставлю ногу с нужной стороны, а когда поворот завершен — убираю. — Девушка немного помолчала. — В принципе все гораздо сложнее, но не беспокойтесь: с Шиллой проблем не будет.

Сама она была ничуть не выше меня и выглядела такой хрупкой, что рядом с огромной тушей парителя это заявление прозвучало излишне самонадеянно.

К девушке подбежал один из членов экипажа.

— Предсказатели говорят, минут через двадцать опять хлынет, — сообщил он. — Надо поскорее взлетать. Девушка согласно кивнула.

— Вы же сказали, ему любой ливень нипочем, — заметил я.

— Да, — ответила она, — но при взлете нас может запросто перевернуть вверх ногами. Лучше поторопиться, — и побежала к парителю.

Мы с Залой переглянулись.

— Как ты считаешь, выдержим? — спросил я.

— Лично я попытаюсь, — ответила Зала. — Чем я хуже нее?

Вслед за членами экипажа мы торопливо побежали к твари, вскарабкались по трапу и залезли в кабину.

Она выглядела довольно удобной. Оснащенные ремнями безопасности кресла были очень мягкими и подозрительно напоминали кресла челнока, доставившего нас на Харон. Изнутри кабина была обтянута чем-то вроде кожи, а в глубине ее находилась комната отдыха. Хотя света из крошечных окон явно не хватало, многочисленные светильники, основанные на химической реакции и создавали вполне комфортную атмосферу.

В салоне уже сидели пожилая женщина и молодой человек с жестким выражением лица; я даже не заметил, когда они поднялись на борт. Их причудливые дождевики были изготовлены явно не на Хароне. Здесь же находился и экипаж: двое мужчин и женщина. Один из мужчин втянул в кабину трап, еще раз проверил крепление, захлопнул дверь и закрыл ее на замок. Его коллега обратился к нам:

— Пожалуйста, застегните ремни на ногах и плечах. Хотя полет протекает в основном спокойно, может случиться всякое. Не расстегивайте их до приземления. Если вам потребуется в туалет, все время держитесь за поручень и пристегнитесь даже там. Кабина не герметизирована, так что приготовьтесь к перепаду давления и неприятным ощущениям в ушах. Желающим можем предложить жевательную резинку и мятные конфеты. На очень большой высоте, при выходе из штормовых зон, следует надеть кислородные маски — они подключены к баллону со сжатым воздухом и находятся под вашими сиденьями. Снимайте их только по сигналу.

Внезапно кабина резко накренилась и раздался леденящий душу вой. Мы с Залой нервно поежились; остальные наши спутники и бровью не повели.

— Осторожно, взлетаем! — не менее пронзительно прокричал старший, и все мгновенно пристегнулись. — Держитесь!

Вновь раздался резкий крик, и нас со страшной силой вдавило в кресла. Началась дикая болтанка, и мое тело сразу заныло. Я вспомнил злорадный блеск в глазах Гарала; теперь я понял, что он означал. Зала сжалась в комок и закрыла глаза. Я выглянул в маленький иллюминатор: слева прямо перед гигантским крылом, которое ритмично подрагивало, проносилась земля. Внезапно чудовище прыгнуло с громадного утеса, который я почему-то не заметил раньше, и камнем полетело вниз. Нас вышвырнуло вперед, и проклятые ремни больно врезались в тело.

Я хороший пилот и бывал в передрягах почище этой; но тогда я по крайней мере управлял машиной, которую знал как свои пять пальцев. А сейчас, откровенно говоря, я уже прощался с жизнью.

Внезапно падение прекратилось, и мы стали набирать высоту. Только в этот момент я с ужасом увидел, как близко мы находились от земли.

Подъем сопровождался качкой в такт взмахам чудовищных крыльев; через одну-две минуты мы вошли в облака и попали в череду глубоких воздушных ям. Оглядевшись, я увидел бледную Залу, так и не открывшую глаз; она держалась явно из последних сил. Другие пассажиры не выказывали никаких признаков недомогания, а что касается экипажа — тем вообще все было нипочем. Один из них с аппетитом поглощал какой-то диковинный фрукт.