Харон: Дракон в воротах

Дарва слегка опережала меня в учебе, ибо в далеком детстве она уже постигла азы колдовства. Но Тулли предупредил нас, что результат зависит от возраста ученика — чем раньше он начнет обучение, тем большего достигнет. Правда, однажды признался он с улыбкой, ему самому пришлось приступить к обучению примерно в моем возрасте, и это сильно меня воодушевило. Корил, кстати, тоже был исключением — он начал обучаться колдовству только в сорок лет.

Может показаться, что по мере приобретения определенных навыков становится легче, но это не так. Более сложные задания требовали передачи миллионам микроорганизмов Вардена и более сложных инструкций.

В конце концов примерно через четыре недели, когда большинство учеников отсеялось, Тулли объявил нам, что обучил нас всему, что возможно в полевых условиях. Этого, конечно, было недостаточно, однако у нас хватало воли и самоуверенности, чтобы самосовершенствоваться. Теперь мы стали настоящими волшебниками, хотя и низкого ранга.

— В ближайшие дни приготовьтесь к отъезду, — как-то сказал нам Тулли. — Я рекомендовал вас в Гамуш. Там вы встретитесь с самим боссом.

— А как же быть с нашим обратным превращением? — тревожно спросила Дарва.

— Ваше состояние стабилизировалось, и это уже неплохо. А в Гамуше вы получите любую высококвалифицированную помощь, пройдете дополнительное обучение и — кто знает?

— А как мы туда попадем? — поинтересовался я.

— Обычно связь с Гамушем поддерживается по морю, однако сейчас морские пути блокированы, и хотя мы в состоянии эффективно замаскировать что угодно, но это медленный и слишком рискованный процесс. Так что вас мы отправим по воздуху. На сегодня это наилучший способ, хотя и довольно оригинальный.

* * *

"Довольно оригинальный" было чрезвычайно сильным преуменьшением. Обычно габариты оборотней не позволяют им разместиться в пассажирской кабине, однако модифицированный паритель под управлением волшебника справлялся с этой задачей: люди садились в кабину, а оборотни подбирались парителем уже после старта — он хватал их на лету и крепко зажимал в огромных когтистых лапах.

Хотя мы с Дарвой были достаточно уравновешены, чтобы спокойно перенести подобный "полет", в такую переделку я попал впервые. Только человек с богатой фантазией мог бы назвать его комфортабельным. Однако у него было и преимущество — качки, которая доставила нам с Залой столько неприятных минут, совершенно не ощущалось. К сожалению, я не смог по достоинству оценить всех его прелестей; когда под тобой на огромном расстоянии проплывают бесчисленные мили океанских просторов, и ты понимаешь, что в любой момент можешь разбиться в лепешку только потому, что проклятой курице вдруг приспичило почесаться, — ни о чем другом думать просто не можешь.

Когда мы наконец пересекли береговую линию Гамуша, ощущения безопасности у нас не прибавилось. Столь чистого неба и такого яркого солнца я еще не видел с тех пор, как попал на Харон. Небеса над Гамушем были кирпично-оранжевыми; кое-где проплывали серые облака, и непривычная цветовая гамма производила жутковатое впечатление. Атмосфера позволяла беспрепятственно видеть светило — и оно буквально испепеляло все вокруг. Температура наших тел стала быстро подниматься, поскольку зависела от температуры окружающей среды, и я не на шутку перепугался, что кровь в наших жилах просто-напросто закипит. Помимо ужасной жары, здесь было еще и невероятно сухо. Внизу, насколько хватало глаз, тянулись раскаленные оранжево-коричневые дюны.

Ну и планетка, с удивлением подумал я. Тропические леса на севере и юге — и пышущая жаром пустыня между ними.

Но даже в этой огромной духовке кто-то жил; нас окружили странные летающие существа, похожие на цилиндры и бескрылые. Но они держались на расстоянии, и я не мог рассмотреть их подробно. На земле мне не удалось разглядеть ни животных, ни даже деревьев — ничего, кроме бескрайних зыбучих песков.

Вместо мягкой посадки перепончатая тварь зависла на несколько секунд в двух-трех метрах от земли и просто сбросила нас на песок. Я понимал, что такой способ доставки пассажиров — вынужденный: здесь не было достаточно высоких и крутых склонов, чтобы обеспечить парителю взлет. Отчаянными взмахами крыльев он быстро набрал высоту и спустя пару минут превратился в крошечное, едва различимое пятнышко; рядом с ним распустились разноцветные купола парашютов: это спускались люди и всевозможные оборотни с подходящей для пассажирской кабины комплекцией. Вскоре они рассеялись по площади в несколько квадратных километров. Скорость приземления была более чем высокой, однако благодаря микроорганизмам Вардена на сломанные конечности можно было не обращать внимания: они заживали за несколько дней.

Нас встречала небольшая группка людей — и мужчин, и женщин — в толстых мантиях желтого цвета и широкополых шляпах. Они на удивление шустро собрали парашютистов.

— Ну как ты? — участливо поинтересовалась Дарва. Я осторожно ощупал себя.

— Несколько синяков и ожоги от песка, — ответил я. — Но чувствую себя отвратительно; срочно нужна вода. А ты?