Харон: Другой берег Стикса

Слон надрючивал своих подчиненных:

-- Значицца так! Леший, Заика, Ворон, Якут и Гром. Вы со мной, готовьте тачки пока.

Названные рейдеры оперативно покинули дом. Слон повернулся к Соловью:

– Ща мы с тобой Харона пакуем аккуратно в чехол. Затем за старшего останешься! Так, ты в оба за Горынычем присматривай, как бы хвост на нас не повесил, мало ли. Короче, на тебе глаза и уши. Если что, мы на сектор Д-2 выдвигаемся.

– Понял командир, оформлю и закоцаю в лучшем виде. И Харона, и Горыныча.

Я погрозил ему кулаком:

– Я те оформлю, вертухай нашёлся.

Так, значит, Соловей прослушивал Горыныча, а затем сел ему на хвост, когда тот дернул из стаба. Отлично, надо будет поблагодарить снайпера. А знахарь сучара, сдал меня. Вот вопрос только возник, как Таракан снюхался с ним, или тут все друг друга, шапочно, но знают. Не люблю такие загадки, надо будет у Соловья потом расспросить.

Свою часть ночи я отстоял спокойно. Обработал ногу, почистил автомат с пистолетом (спасибо "слонятам", подучили, что оружие нужно в чистоте держать, не ровен час подведет на ровном месте), сожрал тройку банок тушняка, потихоньку потягивал живец, и по сторонам поглядывал да послушивал. Регенерация организма меня порадовала, рана на ноге подзатянулась неплохо, но нагрузку давать сейчас на неё чревато было бы. Ну, ничего, прав был снайпер, дать на восстановление пару дней, и она в относительном порядке будет. Как новенькая! Я ухмыльнулся, вспоминая, как мне ещё Гриня рассказывал, что здесь, в Улье раны заживают как на собаке. Не поверил ему тогда вначале, а теперь вон наглядно всё это наблюдаю. Я покачал головой, кто-то прикололся тогда, что если даже лотерейщик яйца откусит с хреном под самый корень, то и они заново вырастут.

Тихий скрип двери выпустил меня из плена воспоминаний. Я, даже не оглядываясь, спросил:

– Ну чё Соло, наплющил харю то?

Протяжный зевок стал для меня исчерпывающим ответом. Снайпер плюхнулся рядом со мной на скамейку:

– Да я бы с удовольствием минут по триста на каждый глаз накинул бы ещё! Верняк! Давай двигай, теперь твоя очередь подушку мять.

Я устало протёр глаза:

– Ага, пойду я. А то подтрясывает меня малёха, похоже, подзамерз чуток.

– Ну, извини братан, грелки в полный рост тут нету. Сам разогревайся! – и хлопнув меня по плечу, снайпер молниеносно, как будто и не спал вовсе, растворился в темноте двора.

В душе даже немного позавидовал по-доброму, военная выучка у Соловья дай бог каждому. Я же позевывая на ходу и входя в дом, сразу плюхнулся на ещё теплую кровать, где до меня дрых снайпер.

Я стоял и смотрел на черноту. Аккуратно-ровный переход с зелёной лужайки на антрацитовую пустыню действовал завораживающе. В брошюрке, которую взял с собой из стаба, описывалась чернота во всей своей красе, и её негативное воздействие на организм человека, если последний вздумает пройтись по оной. Короче, не имея особого дара, нефиг и соваться в антрацитовые дали. Мне такое счастье и самому даром не нужно, ходить по такому то кластеру. Тем не менее, я продолжал стоять на границе и смотрел вдаль. Чёрная точка приближалась ко мне с пугающей быстрой, и спустя несколько минут непонятное существо остановилось напротив меня, заглядывая мне прямо в глаза.

– Кто ты? – срывается с моих губ.

Существо с интересом рассматривает меня.

– Ты скреббер? – шепотом спрашиваю я.

В ответ тишина.

– Ты скреббер?? – повышая голос, вопрошаю опять.

Тварь, склонив голову, снова смотрит мне в глаза.

– Ты скреббер??? – перехожу уже на крик.

– Неважно, кто я! – раздается голос в моей голове, – Важно, кто ты. А ты самое опасное существо в этом мире!

– Это получается, что скреббер я?

Голос в моей голове неопределённо хмыкает:

– Дался тебе Неназываемый. Да нет, ты человек, измененный немного, но пока человек. Главное, не превратись в тварь, человечишка.

Я с подозрением кошусь на существо. Рука моя непроизвольно тянется к пистолету.

– Глупец! – раздаётся голос вновь. – Убить меня? Проводника? Знаешь, я накажу тебя за это, человек. Ты скоро это почувствуешь. Я тебе это обещаю.

И чёрное существо растворятся на моих глазах, осыпаясь пеплом.

– Харон! – чья-то рука трясёт меня за плечо. – Очнись, Харон! Да мать твою, что с тобой? Тебя чего так бьёт, как эпилептика?

Я с трудом разлепляю веки, перед моим взором раздвоившийся Соловей. Глупая улыбка сама заползает мне на губы.

– Да бл*, чо ты лыбишься? Харон, ты что, спек себе вколол или наркотой забаловаться решил?

Два Соловья разделяются в моих глазах, и теперь уже четыре снайпера грозно глядят на меня. Волна жара прокатилась по телу, и меня изогнуло дугой. Слова поодиночке срываются с моих горячих губ:

– Накажу… всех… потом… после…

Я вижу перед собой страшные и испуганные глаза Соловья.

– Потом… всё… потом…

И снова передо мной предательская чернота... И тело снова неподвластно...