Харон обратно не перевозит

- Ну пусть копыта.

- Хорошо, - подвел резюме Старик. - Мы еще подумаем, как их встретить. Времени у нас много. Но ты не сомневайся, Григ. Делай свое дело, а мы сделаем свое. Дай только бог, чтобы это оказалось не зря.

- И сбереги Чаку, - хмуро добавил Лонч.

- Спасибо, - сказал Григ. - Спасибо за все. Вы только не забудьте, что вам никого нельзя убивать.

- Да уж Мистер Томпсон забыть не даст, - Лонч, кряхтя, начал подниматься с земли. - Интересно, сколько же их все-таки случится по нашу душу?..

Сенька Хвост уже успел добраться до Приказной избы в полку Васильева, и сантеры, словно завороженные, не могли оторвать глаз от знобящего зрелища стрелецкой тревоги, когда из распахнутой двери караульной, застегивая на ходу кафтаны и цепляя сабли, высыпают на улицу ругающиеся на чем свет стоит ездовые стрельцы. Зычная команда "На конь!", озноб по коже - и вот уже прибылой караул, вытянувшись цепочкой, с гиканьем вынесся за рогатки и поскакал, вздымая мелкую уличную пыль, к тому месту на крестце Никольской и Воскресенской улиц, где свершилось нечто непонятное, а потому и страшное.

- Два десятка... - пробормотал оценивший на глазок число преследователей Барт. - Томпсон, десятки в полном составе?

- Нет, - через Гнома услышал Григ. - Один стрелец хворает животом, другой находится в спуске. Впрочем, это не принципиально, тем более, что второго заменяет сын. Главное же обстоятельство заключается в том, что отсутствует второй десятник, Соколов - у него загноилась рана на ноге. Так что, в итоге, тут действительно ровно двадцать человек.

Григ перевел дух. Везение было почти сказочным. Двадцать человек именно этот предел обозначил Группе Мистер Томпсон. Видать, сидевший вместо головы пятисотенный Попов не очень-то поверил сбивчивому и путаному рассказу Хвоста. Если бы он поверил, двумя десятками тут бы не обошлось.

- Луки почти у всех, - заметил Старик.

- Ровно двадцать... - задумчиво пробормотал Лонч. - Вот все и определилось...

Теперь следовало ждать. Стрельцы должны были провести повальный обыск в хоромах. Но как только они наткнутся на спящих и не сумеют их разбудить, им станет не до обыска. Угадать, как поведут они себя дальше, найдя опоенных неизвестным зельем товарищей, было трудно. Гном выдал несколько вариантов, сводящихся к тому, что десятнику понадобится некоторое время, чтобы выведать местонахождение села.

- А дальше? - нетерпеливо спросил Григ. - Узнают они, где находится село, дальше что? Здесь ведь тоже не однозначно. Ну, кинутся они, например, в приказ за подмогой. Их же всего два десятка. А тут дело темное, происки дьявола, серой пахнет.

- Десятник, - отвечал Гном, - один. Решение принять может сам. Кроме того, это Гришка Лопух, ты его знаешь. В десятники попал без выслуги, сразу при приборе. Молод и очень самолюбив. Так что славой, судя по всему, делиться ни с кем не захочет.

И оказался прав.

Название села сразу в руки Лопуху не далось. Но ему повезло с ходу выведать имя Поротова, и, покрутившись с минуту на месте, десятник решил не возиться с крючками в Поместном приказе, а сразу взять за грудки сдатчика, благо жил тот буквально по соседству.

Дальше все покатилось с неописуемой быстротой. Вырвав у ничего не скрывавшего Поротова заветное название и узнав, что находится сельцо относительно недалеко, десятник, видно, сообразил, что успеть туда и вернуться можно еще засветло. После этого он, ни секунды не колеблясь, прыгнул в седло и, даже не озаботившись захватить в слободе хоть пару пищалей, гикнул, и птицей полетел впереди своей гвардии к Живому мосту.

С разбойным посвистом кавалькада пронеслась стелющейся цепочкой сквозь Заречье, миновала скопившиеся в Щупке у досмотра возы с сеном и, горяча коней, ударилась по древней, хорошо наезженной дороге в сторону Даниловского монастыря, помахивая ногайками, пригнувшись к холкам, хмелея от бурлящей в жилах молодой и яростной крови.

- Ну, нам пора, - нарушил молчание Старик. - Будь здоров, Григ. Мы поехали.

- Удачи вам, - сказал Григ. - Счастливо.

- И тебе удачи, - прогудел Барт.

- Не волнуйся, - пообещал Лип. - Все будет в порядке.

И только Лонч ничего не сказал, молча тронул коня.

Отключившись от них, Григ посмотрел на Чаку. Съежившись, она сидела на песке, обхватив ноги руками, уставив подбородок между коленей, и в глазах ее плескалась такая тоска, что Григ, не выдержав, вдруг импульсивно сел рядом и обнял ее за плечи.

- Ну, ну, - сказал он. - Ну что ты, девочка, что с тобой? Не грусти, Чака, улыбнись сейчас же. У нас впереди большое дело. Смотри веселей! Все будет в порядке.

Он сильно прижал ее к себе, свободной рукой погладил по волосам. И тут словно лопнула какая-то незримая струна, державшая Чаку до сих пор. Лицо у нее сморщилось, перекосилось, и из глаз неожиданным потоком хлынули слезы. Уткнувшись головой в грудь Грига, она рыдала в голос, ухватившись за рубаху на его груди, кусала губы, зажимала себе рот и все же никак не могла остановиться.