Харон обратно не перевозит

— Мы их встретим на том берегу, — сказал Старик, — иначе нельзя. Они же не знают дорог. Мало ли, как они поедут. Где их потом ловить?

— На берегу? Прямо возле переправы?

— Да. Мы будем поить лошадей. А увидев стрельцов, в панике бросимся седлать. Я думаю, Лопух не промедлит ни секунды, тем более, что тут мелко. Так что разрыв окажется минимальным. Они не отстанут и не потеряют нас. Выглядеть все это будет естественно. А если они нас догонят, накидаем «чечевицы». У нас есть.

— Хорошо. Делайте, как решили. И пусть с момента появления стрельцов будет постоянная связь.

— Конечно.

— Ну, удачи вам.

— И вам.

— Ка эс, — сказал Григ, отключаясь. — Слышала? — обратился он к Чаке. — Пора и нам за дело.

— Боюсь я за них, — прошептала Чака.

— Не бойся, — сказал Григ. — Они не пропадут. В конце концов, у них есть Мистер Томпсон. Пошли что ли? — он протянул руку.

— Пошли, — тихо ответила Чака, и Григ понял, что ей и в самом деле страшно.

— Не переживай, — сказал он. — Все будет хорошо. Вот увидишь.

— Ты так уверен… Почему ты так уверен? Ты не думаешь, что все может сорваться?

— Может, — кивнул Григ. — Всегда что — нибудь может сорваться. Не думать об этом нельзя. Просто кроме того, что думать, надо еще и быть готовым действовать. Что бы ни случилось, ты должен всегда быть готов действовать.

— И что, это спасет от поражения?

— Да. Если ты будешь все время действовать. Тебя могут свалить, но ты должен попытаться встать. Ты можешь потерять сознание, но, придя в себя, ты снова должен драться. Драться, сколько есть сил. И тогда ты победишь. Только нельзя переставать драться.

— Драться?

— Драться, драться. Что б мы ни делали, это бой. А в бою нельзя думать, что ты проиграешь.

— И мы найдем тех, кого ищем?

— Обязательно. Не сегодня, так завтра. Не сейчас, так в следующий раз. Лучше, конечно, в этот раз и сегодня. Но если не выйдет, мы продолжим. Я продолжу. Другие продолжат. Мы найдем их. Если будем верить в победу.

— Верить?

— Да. И верить тоже.

Они шли по тропинке, Чака впереди, а он сзади, и солнечные зайчики прыгали с листьев на их плечи, скатывались вниз и взлетали, растворяясь в высокой синеве. Неподвижный, напоенный солнцем воздух впитывал и растворял всю боль и горечь, утишал тревогу, мягко обволакивал, отгораживал стеной от того, что уже происходило за многие километры отсюда, и от того, что должно было скоро произойти совсем рядом, в той мрачной избе, к которой лежал их путь.

— Григ, — вдруг сказала Чака. — А кем ты был, ну в Десантниках, пилотом?

— И пилотом тоже, — кивнул Григ. — Всем понемногу. Там не разделяют.

— Но у тебя же есть какой — то доминирующий профиль?

— Профиль? — переспросил Григ. — По учебной специальности я астробиолог. — Он улыбнулся. — Букашки таракашки. А что?

— Да просто… А тебе что, не нравились твои звезды?

— Почему? Очень нравились.

— А зачем же ты согласился на погружение?

Григ от неожиданности даже остановился.

— А как же иначе? — удивленно спросил он. — Я же говорил, что нужен был человек, похожий на Гаврюшку. Как я мог отказаться?!

— Брали бы тогда уж Шереметева.

— Да ты что! — изумился Григ. — Его же и пальцем тронуть нельзя. Как ты его вынешь? Тут такие флюктуации! Это же сам Шереметев! Второе лицо в государстве. А реинтеграция? Представляешь, сколько человек могли ему рассказать, что он делал эти полгода. И это при том, что он ничего такого не помнит. То ли дело этот вшивый крючок!

— Да, конечно, — задумчиво сказала Чака. — И что же ты ощущал, когда ушел?

— Что ощущал? — Григ пожал плечами.

Он вспомнил, как в первые дни неприятно вихляло бедро без привычной тяжести боевого бластера, и как машинально дергалась в разговоре голова, отработанным жестом включая подбородком внешнюю связь.

— Непривычно было, — честно ответил он.

— И тебе совсем не жалко?

— Жалко? — не понял Григ. — Чего жалко?

— Ну… Любимую работу…

— Да что ты, Чака! — Григ покачал головой. — Это же мой долг. Ты разве не понимаешь, как важно то, что мы сейчас делаем. Единственное, что меня останавливало, это боязнь не справиться. В Десантниках я давно и умею все, что должен уметь. А ваша работа другая, и задача здесь очень сложная. Но ведь в любой ситуации надо брать на себя самое сложное. Так нас еще в школе учили. Да если бы я отказался, ребята со мной просто здороваться перестали бы!

— Наверное, ты прав, — неуверенно согласилась Чака. — Но я бы так не смогла.

Они поднялись обратно на холм и подошли к избе. Не доходя до крыльца, Григ вызвал картинку комнаты. Все были уже готовы. Рассевшиеся по лавкам мужики напряженно ожидали заветного часа, постоянно взглядывая на Прова. Стол, стоявший до этого у конька, был теперь сдвинут к торцевой стене, отчего свободное пространство внутри избы, где Пров должен был рисовать магический круг, заметно расширилось.

— Слушай, Чака, — сказал Григ. — Ты иди в дом, а я сходу контактер достану.

— Контактер? — удивилась Чака. — А где он у тебя?

— В переметной суме, где ж ему еще быть?

— Ну да! — ахнула Чака. — А если залезет кто?!

— Это совершенно исключено, Ягодка ни за что не позволит.

— А если ее убьют?

— Тогда он улетит.

— Улетит? Как улетит?