Харон обратно не перевозит

Выбранный Томпсоном вариант, будучи по всей вероятности, оптимальным, имел и свои минусы. Русские седла позволяли всадникам легко поворачиваться во все стороны, однако несмотря на это сидящим вполоборота сантерам было очень неудобно на полном скаку отмахиваться от сыплющихся на них стрел. Следовало остановиться, развернув коней, но Томпсон, видимо, посчитал, что более благоприятного времени для отрыва Группы больше не будет. Пятнадцать минут, запрошенные Григом, уже истекли, а границу прицельной дальности сантеры могли пересечь уже через считанные секунды. После такого рывка они стали бы недосягаемы для уставших стрелецких лошадей. И Томпсон решился на спурт.

Он резко увеличил скорость, и Григ уже совсем было поверил, что через несколько мгновений разрыв станет необратимым. Однако надеждам его не суждено было сбыться. Пораженная сразу двумя стрелами в шею лошадь Липа споткнулась и грянулась оземь. Перекатившийся через голову Лип бросился к осадившему в ста метрах от нет коня Лончу. Но было поздно. Все было уже поздно. Двое из тут же настигшей их погони бросились на Липа, а семеро окружили Лонча со Стариком.

Схватка была явно неравной. Другое дело, если бы Лип оставался на лошади — тогда стрельцам пришлось бы нелегко. «Закрутка» уравновешивала силы нападающих и обороняющихся и даже давала сантерам некоторое преимущество. Теперь же для Липа все было кончено. Григ понял это, когда Лип, за которым гнались всадники, остановился и в последнюю минуту нырнул под копыта ближайшего коня. Сжав зубы, Григ следил за происходящим на лугу, удерживая теперь Липа глазами Лонча, поскольку Старик оказался к нему спиной.

Бросивший Липа под ноги жеребцу Мистер Томпсон несомненно рисковал. В отличие от обычных лошадей боевые кони стрельцов умели и топтать противников, и рвать их зубами. Но на этот раз все случилось так быстро, что не ожидавший этого стрелец растерялся и не успел дать посыл. Наскочивший на Липа жеребец взвился в воздух и, перемахнув через покатившееся по земле тело, промчался по инерции еще метров десять, прежде чем замер, осаженный мощной рукой.

Здесь, в дымном сумраке избы, время, по сравнению с тем, что творилось на лугу, казалось остановившимся. Снова исчезнувший за печью Кузьма вынес теперь оттуда серебряную с затейливым чернением братику, после чего, так же не спеша, направился в сени, чтобы налить в нее воды.

Там, на истоптанном и изрытом поле боя все неслось с поражающей быстротой. Лонч и Старик, стоящие бок о бок головой к хвосту и отбивающиеся от полудюжины распаленных близкой победой стрельцов, уже ничем не могли помочь Липу, который на глазах слабел, с трудом отражая удары и продолжая сжимать опухшей кистью клинок лишь благодаря нечеловеческой воле Мистера Томпсона.

Издалека Григ не видел его глаз, но понимал, что Лип должен быть в полной отключке. Единственно благодаря Мистеру Томпсону, который держал его и вел, словно живую марионетку, он еще падал и вскакивал, подставляя под сыплющиеся удары иззубренный клинок, хромым королем увертываясь от загоняющих его в угол доски фигур, вряд ли хорошо осознавая, что конец партии должен наступить максимум через два хода.

Он еще исхитрился огреть по спине и выбить из седла одного нападавшего, но тут двое из вьющихся вокруг Старика с Лончем стрельцов оторвались от свалки и галопом помчались к Липу. Последний рассчитанный Мистером Томпсоном удар Липа достиг цели, и второй всадник, разом теряя поводья и разжимая державшие палаш пальцы, упал на гриву своего коня, которого тут же схватил под уздцы Лип. Но воспользоваться своей победой он не успел. Наехавший на него сзади стрелец махнул саблей, и Григ, застыв от ужаса, увидел, сперва глазами Липа бешено вращающиеся небо и землю, а потом глазами Лонча — прыгающий по траве желтый шар с бьющей из него красной струей.

Он внутренне содрогнулся и закрыл глаза. Мистер Томпсон мог бы и не переключать трансляцию на сенсорику Липа. Это было слишком жестоко. Разжав усилием воли судорожно стиснутые кулаки, Григ взглянул на Чаку. Она сидела в углу, внешне спокойная, собранная, смотрела прямо перед собой.

— Молодец, девочка, — подумал Григ. — Хорошо держится. Хотя, впрочем, Томпсон мог просто не показать ей.

На лугу между тем все остановилось. Стрельцы, отскочив метров на пять, стояли, образовав круг, выставив сабли, тяжело дыша. Они боялись Лонча со Стариком, в то же время хорошо понимая, что как бы ни умели драться эти двое, против семи человек им ни за что не устоять.

И тут Григ услышал голос Лонча.

— Лес недалеко, — говорил Лонч, не разжимая губ. — Попробуем прорваться. Может, уйдем.

Старик молчал.

— Здавайтесь! — закричал десятник, свободной рукой вытирая со лба пот и поправляя шапку с запоном. — Все убо едино, конец вам пришед!

— Погоди! — отвечал Лонч. — Дай совет держати! Их семеро, — продолжал он, хоть и понизив голос, но вслух, — и они устали даже больше нашего. Давай! В разные стороны. Разорвем их пополам.

— Я, — сказал Старик, — далеко ведь без лошади не убегу. Я чувствую, что сильно устал.