Харон ("Путь войны") (СИ)

По давней традиции, спускаемое на воду судно должно коснуться воды, будучи полностью свободным от людского присутствия. Морские жители не любят, когда обитатели суши вторгаются в их владения, месть хозяев пучины может оказаться весьма жестокой. Но если на корабле не окажется ни одной живой души, даже крыс, море примет его как обычное дерево и не запомнит чужака. В нынешние времена этот обычай, когда-то повсеместный, почти вышел из употребления, но для такого ответственного дела решили все сделать правильно. Как некогда поступали славные моряки и корабелы царского, а затем и императорского флота, торговавшего и сражавшегося во всех океанах и морях мира.

- Еще пять минут, - сказал Крамневский с суеверным благоговением. - Сначала проверка осадки и баланса.

Радюкин украдкой посмотрел на ближестоящих моряков и увидел на их лицах то же самое выражение - почти религиозная вера пополам с боязливым ожиданием. Это было так ново и необычно, тем более для суровых подводников, склонных верить и надеяться только на себя, что ученого обуял зуд любопытства. Радюкин тихонько подошел, скорее даже подкрался к Шафрану поближе и тихо спросил, почти прошептал на ухо механику:

- Командир суеверен?

Пару мгновений Аркадий недоумевающе смотрел на ученого, а затем так же тихонько усмехнулся краешками губ, чтобы не нарушить торжественность момента.

- Вы ведь не спускались на Глубину? - уточнил он. - По-настоящему, в работе?

- Нет, - сообщил Радюкин. - Я хороший специалист, но скорее кабинетный. Мое оружие - справочники, телефон и изограф.

- Понятно, - кивнул Шафран. - Бывает. Моряки все в душе немного суеверны, а мы, с Глубины, в особенности.

- Не верите в технику? - уточнил Егор.

- Техника... - снова усмехнулся Аркадий. - Мы очень верим в технику. Но... Я видел, как человек остался в живых после того, как в одном отсеке с ним взорвался кислородный баллон. Я знал пловца, который нырнул на полсотни саженей без всяких аппаратов и сам вернулся обратно. Говорил с парнями с первого атомохода, у которых потек теплоноситель прямо под полюсом. Мы ушли на подлодке с "Экстаза", откуда уйти было невозможно. Но я видел и как люди гибли целыми командами, там, где ничего плохого случиться просто не могло. Как на "Спруте" или "Купце". Каждый, кто уходит в Море, знает, что его судьба зависит не только от техники и собственных сил... Называйте это случайностями или как угодно, но... да, мы верим в то, что там, - Шафран указал в сторону, за борт. - Есть нечто такое, что нельзя потрогать и измерить, но нужно уважать.

- А что за веревочка, которую командир должен повязать на лодку? - снова спросил ученый.

- Это не веревочка, - ухмыльнулся Аркадий. - Это у Илиона счастливая нить. Раньше так дополнительно измеряли глубину погружения и состояние корпуса

- Да, я читал, - подхватил Радюкин. - Перед погружением натягивали нить между бортами, а затем смотрели, насколько провиснет, по мере того как давление сжимало лодку.

- Именно так, - подтвердил механик. - У нашего командира еще с Морской школы счастливая нить, он ее натягивает на каждом корабле, которым командовал или который испытывал. И все, - Шафран набожно и размашисто перекрестился. - Все пока что вернулись обратно.

Радюкину стоило немало усилий, чтобы сдержать улыбку, не столько по поводу сказанного, сколько из-за несоответствия этой философской сентенции простому, даже простецкому виду механика. Но шестым чувством он понял, что сейчас не тот момент, чтобы выражать недоверие или просто смеяться над услышанным. В конце концов, морякам виднее, как и во что верить, лишь бы пошло во благо.

- К слову, - теперь уже Шафран склонился к уху ученого. - Пока не забыл. Я тут слышал, ученый люд прозвал нашу лодку "Хароном"? Вроде как перевозчик через Стикс на тот свет?

- Да, многие так называют.

- А вы не называйте, - очень серьезно посоветовал механик. - А то можно и в лоб получить. Давеча за это наш акустик Светлаков, даром, что интеллигентный человек, одному такому насмешнику из группы функциометров крепко в репу настучал.

Радюкин всем видом изобразил немой вопрос.

- А еще ученый человек с образованием... - горестно качнул головой Аркадий. - Харон ведь никого обратно не возвращал, ни единую живую душу. Нет ничего хуже - уходить в серьезный поход на таком корабле и с таким напутствием.

- Античность никогда не была моим коньком, в университете я изучал у Виппера республиканский и раннеимперский Рим... - начал было оправдываться Радюкин и сообразил, как нелепо это звучит. - Понял, спасибо, - искренне поблагодарил он механика.

- И хорошо, - Шафран одобрительно кивнул, прочесал широкую бороду пятерней и сказал. - Все, теперь молчим.