Харроу из Девятого дома

Ты продолжала смотреть на письма. И тут увидела: прочитать при встрече с Коронабет Тридентариус. Это письмо отличалось от остальных: оно не было зашифровано. Тебе не очень нравилась мысль, что у Ианты было время изучить твой шифр. Бывшая ты была какой-то невыносимо самоуверенной. Ианта тоже заметила письмо.

– Это ты писала у меня на глазах. Я могу рассказать, о чем оно. Ты теперь слушаешься меня и, в широком смысле, Коронабет. Ну и вот тебе часть инструкций просто так: ты не должна и пальцем трогать мою сестру.

– Твоя сестра скорее всего мертва, – сказала ты, не видя причин этого не говорить.

Она откинула назад белесую голову и захохотала.

– Корона! – сказала она наконец. – Моя милашка Корона слишком глупа, чтобы умирать. Она выйдет назад из Реки, клянясь, что шла в правильном направлении. Если она умрет, я скажу тебе: «Спасибо, Харрохак». Но этот день еще не настал.

Голова у тебя кружилась. В каком-то смысле стало легче. Ты немного боялась, что это тоже всего лишь часть сложной галлюцинации, что ты скоро опять проснешься в мире, где ты – часть своего собственного генерального плана. Плана, который тебя бесил, как бесили любые безапелляционные приказы и попытки что-то от тебя скрыть. Но все же этот план безусловно существовал. Ты могла бы следовать любым указаниям, если альтернативой было безумие.

– Если тебе все равно, я бы предпочла остаться одна, – сказала ты. – Мне много о чем нужно подумать.

– Какой вежливый эвфемизм, – заметила Ианта.

Она подобрала юбки и присела в реверансе изящным, бездумным движением. Блестящая ткань, зажатая в пальцах, усиливала впечатление издевки. Когда она посмотрела на тебя, ты увидела, что ее глаза снова изменились, теперь они стали фиолетовыми, выцветшими, а светлые пятнышки в них походили на созвездия крошечных зрачков.

– Прошу, – сказала она. – Как по мне, если нам чего и не хватает, так это времени, но кто я такая, чтобы судить Царя Неумирающего, бога Девяти домов?

Ты ответила – потому что опять же не видела причин молчать:

– Ты хреново обучила Терна, раз он до сих пор сопротивляется.

Ианта подумала. Коснулась узорчатого эфеса рапиры, висевшей у нее на поясе. Вытащила длинный кинжал, который послал горячую волну боли по твоей височной кости. Это была – хотя ты так и не озаботилась выучить все эти слова – дага Терна, нож-трезубец, длинный клинок, по бокам от которого выскакивали два других, стоило только нажать на скрытую кнопку. Она задействовала этот механизм, и лезвия выскочили с тихим щелчком. Сверкнули две стальные полосы. Она сделала второе движение – и они снова скрылись. Она протянула руку ладонью вперед и, не медля, не раздумывая, не дергаясь от боли, воткнула клинок в ладонь. Он должен был здорово повредить мышцы-сгибатели и кости запястья. Рубиновые капли крови потекли на рукава сверкающего плаща.

Когда она вытащила клинок, рана затянулась, как будто ее и не было. Стоило лезвию выйти из кожи, как края раны сомкнулись, плоть срослась, и дырка исчезла, оставив ладонь чистой и целой, если не считать нескольких алых пятнышек. Она встряхнула ладонью, и капли крови рассыпались прахом. Впервые с момента вашей встречи Ианта лучилась танергией, как лучится жаром уголь.

– Вытяни руку, – велела она.

Ты повиновалась, прекрасно зная, что произойдет дальше. Ты сделала это немедленно, потому что не медлила и она. Ианта осторожно взяла тебя за запястье, прикинула угол и ударила.

Ты напряглась всем своим существом, чтобы не сблевать. Нежные сухожилия ладони разошлись под бритвенно острым клинком, сталь уперлась в пястную кость, отколов от нее осколок, кровь струей плеснула в лицо, горячими солеными каплями повиснув на губах, носу, правой щеке.

Глаза закатились в мучительном экстазе. Мир содрогнулся. Ты увидела Тело, прижавшуюся к стене. Руки ее были сложены, словно для молитвы. Ты посмотрела на клинок, вошедший в твою руку, посмотрела на Ианту и на мгновение поняла, что она хотела нажать кнопку и оставить тебя без руки. Превратить ладонь в мешанину боли и обрезков, в белизну костей. Что она наказывала тебя за поцелуй и за что-то, чего ты даже не могла вспомнить.

Она вытащила клинок. Это тоже было мучительно. Ты поняла суть урока: тебя не ждало исцеление. Твоя плоть осталась разорванной и жалкой, в твоей ладони зияла гнусная дыра, кожа мерзко разлохматилась по краям, повисла красно-розовой бахромой. Ты свободной рукой схватилась за запястье, которое держала она, потоком влила в руку танергию. Жаркая бесстыдная струя подхватила осколки кости, срастила мышцы. Это потребовало усилий и заняло твои мысли. Ты восполнила потерю крови, вырастила новую блестящую кожу, сделала ладонь целой, как и прежде, но нервы вопили, трясясь от памяти о боли.

– Харроу, – нежно сказала Ианта, – не трахай мне мозг. Я тебе тоже не игрушка.

Она отвернулась и двинулась к двери. У тебя пересохло во рту. Ты попыталась облизать губы, но побоялась, что тебя вырвет желчью. Голова кружилась. Ты взяла себя в руки достаточно, чтобы сказать:

– Значит, твой рыцарь – запретная тема?