Харун Ар-Рашид

Фадл был серьезным и умным человеком, настоящим тружеником. Он на какое-то время заменял своего отца во главе правительства и тоже хранил государственную печать, пока Харун не передал ее Джафару. Он долгое время оставался доверенным лицом халифа, который, в основном, поручал ему управление провинциями и командование военными походами. Фадлу довелось послужить наместником Западного Ирана (а до того, возможно, провинции Рейи [38]), а главное, Хорасана, где он добился очень многого за счет проводимой им политики примирения в этой традиционно беспокойной провинции. Там он завоевал невероятную популярность, и говорят, что в течение его наместничества 20 000 детей были названы его именем в знак признательности за благодеяния, которые он оказал народу.

Манипулировать этим молочным братом Харуна (его кормила грудью Хайзуран), обладателем цельного и властного характера, было непросто. Он больше стремился к примирению с Алидами, чем Харун, и впал в немилость после того, как один из них, находившийся под его покровительством, сбежал. Однако он остался наставником принца Амина, поспособствовав тому, чтобы именно его подопечный был провозглашен основным наследником. Постоянное соперничество с Джафаром и тот факт, что один из них был опекуном наследного принца, а второй — его главного конкурента, следующего за ним по праву первородства, не способствовал урегулированию ситуации ни внутри семьи Бармекидов, ни в ее отношениях с Харуном.

У Яхьи Бармакида было еще два сына — Муса, ставший наместником Сирии, и Мухаммед. Оба, особенно Мухаммед, долгое время входили в круг ближайших друзей халифа. Они оба носили титул эмира, который от них, в свою очередь, перешел к их детям и племянникам. Брат Яхьи Мухаммед ибн Халид девять лет подряд занимал пост халифского постельничего.

В окружении Харуна Бармакиды встретили своего главного соперника ал-Фадла ибн ал-Раби, звезда которого разгоралась все ярче, по мере того как их — угасала. После их падения, которому он немало содействовал, Фадл ибн ал-Раби стал правой рукой Харуна. Ал-Раби ибн Юнус, его отец, был человеком низкого происхождения, но его ум и таланты позволили ему осуществлять важные функции при Мансуре, в том числе — обязанности хаджиб. Он пользовался полным доверием халифа, который поручил ему заведовать расходами, а потом назначил его визирем (тогда это подразумевало, скорее, высокое звание, чем конкретные функции), в то время как его сын занял его пост хаджиба. Фадл также был очень близок с халифом Мансуром, а затем и Харуном. Он получил государственную печать, затем в 795 г. был назначен хаджибом, а в 803 г., когда Бармакидов постигла опала, — визирем. Являясь доверенным советником Харуна, к чьему мнению очень прислушивалась и Зубайда, он оставался одной из ключевых фигур двора в период, когда политические, военные и административные функции, которые, как правило, не имели четкого разделения и часто смешивались с более щекотливыми обязанностями товарища халифа, принимавшего участие во всех забавах повелителя правоверных.

Во дворце принимали и других чиновников и высокопоставленных лиц: в первую очередь, аббасидских принцев, сводных братьев, дядей, племянников и двоюродных братьев Харуна — Аллаха ибн Мухаммеда, Али, знаменитого Абд ал-Самада, служившего пяти халифам, и многих других. Военачальник Харсама, с которым мы уже встречались, Али ибн Иса, будущий наместник Хорасана, многие другие полководцы, врач халифа Джибрил, богослов и кади Абу Юсуф также были близки этому тесному и замкнутому мирку, где рождались и рушились интриги, махинации, борьба за влияние.

ГЛАВА III ПЕРВЫЕ ТЕНИ НАД ЦАРСТВОМ БЛАГОДАТИ

Сами крестьяне плохо обращались с бедняками, какие жили среди них.

Дионисий Теллмахрский

Цена расточительства

Щедрость халифа и принцев, непомерная роскошь женщин и мужчин, райские сады и постройки… Когда императрица усеивает свои туфли драгоценными камнями и наполняет жемчугом рот поэта, откуда у нее берутся головокружительные суммы, необходимые для подобных причуд? Набеги на Византию почти не приносили трофеев (великие завоевания уже закончились), а прибылей от торговли было явно недостаточно, хотя расходы двора и способствовали ее развитию. В империи Аббасидов, как, впрочем, и в любой другой, существовал только один источник, из которого государство черпало без всяких ограничений: кошельки тех, кого мы сегодня недвусмысленно именуем налогоплательщиками.