Хасидские истории. Поздние учителя

Запретный путь

Рассказывают.

Однажды рабби Буним выехал за город со своими учениками. В пути все они уснули, а когда ученики проснулись, то увидели, что утомленные лошади остановились в лесной чаще. Нигде не было видно ни дороги, ни просеки, и непонятно было, как они вообще забрались в такую глушь. Они разбудили цадика; тот огляделся по сторонам и крикнул: «Эй, караульный!»

«Кто идет?» – раздался голос из чащи.

«Аптекарь из Пшисхи!»

Тот же голос сказал с угрозой: «Проезжайте, но чтобы это было в последний раз!»

Тотчас же перед ними открылась дорога, повозка тронулась, и вскоре ученики узнали, где они находятся, – да только в тех местах никогда не бывало такого густого леса. Никто не осмелился оглянуться назад.

Самое страшное преступление

Рабби Буним говорил своим хасидам: «Грехи, совершаемые человеком, – это не самое страшное из его преступлений. Искушение сильно, а человек слаб! Самое же страшное преступление человека в том, что он хотя и может в любую минуту встать на истинный путь, но не делает этого».

Давид и мы

Рабби Бунима однажды спросили: «Мы многократно каемся в своих грехах в Йом Кипур. Почему же мы не узнаем о том, прощены ли нам наши грехи?» Вот ведь Давид едва успел вымолвить: “Согрешил я пред Господом”, как ему было сказано: “Господь снял твой грех”. [“И сказал Давид Натану: согрешил я пред Господом… И сказал Натан Давиду: Господь снял твой грех – ты не умрешь”[156]]

Рабби Буним на это ответил: «Ведь Давид сказал: “Согрешил я пред Господом”, имея в виду: “Поступай со мною согласно Твоей воле, и я приму это с любовью, ибо Ты, Господи, справедлив”. Когда же мы говорим: “Мы согрешили”, то полагаем, что Богу свойственно прощать нас; а когда сразу после этого мы добавляем: “Мы предали Тебя”, то считаем, что теперь, уже простив нас, Он и в дальнейшем будет к нам благосклонен».

Молодые деревья

Рабби Меир из Стопницы всегда выступал против рабби Бунима и его учения. Как-то раз он вынудил двоих своих хасидов поклясться, что они выполнят любое его поручение. Когда они дали слово, он велел им отправиться в Пшисху и передать рабби Буниму на словах следующее: «Каким это образом ты стал рабби? Разве можно сделаться рабби, торгуя древесиной в Данциге?»

Оба хасида прибыли в Пшисху с тяжелым сердцем. Они первым делом попросили у рабби Бунима прощения за то оскорбление, которое их вынуждают нанести ему, после чего повторили слова рабби Меира.

«Передайте своему учителю, – сказал им цадик, – что если бы в свои молодые годы я знал, что мне предстоит, я бы вел такую же жизнь, как и он. Но я не знал своего будущего – и это к лучшему».

Позже он говорил своим ученикам: «Меир был Божьим человеком с самых юных дней, и он даже представления не имел о том, как можно согрешить. Так откуда бы ему знать, что случается с людьми, обращающимися к нему за помощью? Я ездил в Данциг, я бывал в театрах, я имею представление о том, что такое грех, – и вот с тех пор я знаю, как выпрямить молодое дерево, если оно криво растет».

На большой свадьбе

В Устилуге, на свадьбе внука великого рабби из Апты, где собралось более двухсот цадиков в белых одеждах, противники рабби Бунима выступили с самыми различными обвинениями против рабби и его хасидов, стараясь изгнать их из сообщества. Несколько учеников рабби Бунима защищали его страстно и убедительно; один из них даже вскочил на стол и, рванув на груди рубаху, воззвал к рабби из Апты: «Загляни в мое сердце, и ты увидишь, каков мой учитель!» Наконец рабби из Апты, председательствовавший за столом, сказал: «Среди нас присутствует сын моего друга, святого Йеѓуди, да будет благословенна его память. Давайте попросим его сказать всю правду».

Поднялся рабби Йерахмиэль, сын святого Йеѓуди. Поскольку после смерти его отца произошло немало прискорбных инцидентов между его последователями и последователями рабби Бунима, все ожидали, что он выскажется не в пользу рабби Бунима. Однако рабби Йерахмиэль сказал: «Мой отец обычно говаривал: “Буним – отрада моего сердца”. Помню, как однажды мне показалось, что он отвлекает внимание отца какими-то суетными разговорами; однако после его ухода отец сказал мне: “Знаешь ли ты, что все рассказанное им поднимается из бездны к подножью трона славы?”»

Все умолкли. И лишь рабби Шимон Дойч, который в свое время чернил святого Йеѓуди в глазах его учителя, Провидца из Люблина, никак не хотел униматься и сравнил рабби Бунима со лжемессией Шабтаем Цви. Тут старый рабби из Апты поднялся и сказал громовым голосом: «Рабби Шимон, ты наветчик! Да ты и в глухом лесу устроил бы свару – не с кем, так с листьями на деревьях. Мы не забыли, что ты понаделал в Люблине! Не станем тебя слушать». И после таких слов никто уже не возвращался к этому разговору на протяжении всех свадебных торжеств.

Вечное творение