Хасинто. Книга 1

Конюхи уже увели истошно ржущего жеребца, прочих слуг было не видно и не слышно — наверное, сочли за лучшее убраться от хозяйских глаз подальше. Тут тишину и взрезали оплеухи — хлестко, звонко! Хасинто даже зажмурился, будто сам их получил. Открыв же глаза, глянул на приятеля. Тот стоял, прикрывая рукавом лицо, но кровь все равно просачивалась и яркими оспинами кропила серые камни.

— Ступай на конюшню, Диего, — проговорил сеньор на удивление спокойным, даже будничным тоном. — Перечисти всех лошадей, какие там есть, и задай им сена. Думаю, к вечерне управишься.

— Да, дон Иньиго, — прогнусавил юноша и, по-прежнему прижимая руку к лицу, поплелся прочь.

Стоило ему отдалиться, как Ордоньо подлетел к Хасинто и набросился с обвинениями. Говорил вполголоса, но так, чтобы сеньор услышал:

— Вот зачем вы его подзадоривали? Видите, к чему это привело?

— Чего? Я не понимаю…

— Еще как понимаете. Вы его подначивали, я слышал, — громким шепотом ответил Ордоньо.

Вот же хитрый сукин сын!

— Чинто, это правда? — спросил де Лара.

— Нет! Я вообще не понимаю, о чем он!

— Ну да, не знаете, — хмыкнул паж. — А разве не ваши слова: ой, Диего, тебе смелости не хватит коня объездить.

— Это неправда! Ложь! Сеньор, спросите у Диего! Я такого не говорил!

— Ну конечно, Диего не станет жаловаться и обвинять, — проворчал Ордоньо. — Он не такой. А вот ты трус! Имел бы смелость — признался, повинился!

Ну все! Держись, подонок!

Хасинто повернулся к пажу и, размахнувшись, врезал кулаком по роже. Ордоньо отлетел, потом зарычал и, сжав кулаки, бросился на него. Неизвестно, чем бы закончилась драка, не вмешайся де Лара. Он схватил Ордоньо за шкирку, а его оттолкнул.

— Вы! Оба! Ни с места!

Ослушаться сеньора не посмели ни Хасинто, ни паж-гаденыш. Стояли и шумно дышали, злобно косясь друг на друга.

Сукин сын Ордоньо! Оклеветал перед сеньором. Ясно, кому тот поверит: пажа знает давно, а его всего месяц. Тем более что уже на второй день знакомства Хасинто показал себя с дурной стороны.

На плечи навалилась тяжесть, в носу защипало от жалости к себе. Ведь он ни в чем не виноват, но пострадает из-за наветов. Теперь дон Иньиго посчитает его подстрекателем и трусом.

— Ордоньо, извинись перед перед моим эскудеро.

Что?! Хасинто ослышался? Или ему снится прекрасный сон?

— Почему я должен… — забормотал паж.

— Не расслышал? Извинись. Или мало досталось от него? — Иньиго Рамирес кивнул на Хасинто. — Могу добавить.

Ордоньо молчал, потупившись.

— Извиняйся же наконец, — повторил де Лара. — Не медли.

Паж повернулся к Хасинто и, тщательно избегая смотреть в глаза, выдавил:

— Прошу, извините.

Теперь сеньор перевел взгляд на Хасинто и приподнял брови. Ясно, чего ждет.

— Извиняю, — сквозь зубы ответил он.

Де Лара кивнул и сказал:

— Ордоньо, ступай к донье Беренгарии. Она собиралась на конную прогулку. Сопроводи.

— Да, сеньор, — упавшим голосом откликнулся паж.

— И на будущее: помни свое место. Еще одно оскорбление кого-то из оруженосцев — и я прикажу тебя высечь. Это ясно?

— Да, сеньор.

Он ушел, и де Лара подозвал Хасинто.

— Теперь признавайся, Гарсиас: он сказал правду?

— Нет, дон Иньиго! Нет! Я понимаю, вы можете мне не поверить. Но я поклясться готов! В часовне! Перед падре! Перед образами!

— Ладно-ладно, успокойтесь. Я вам верю. Верю, — он отвел взглял, затем пожал плечами и, будто извиняясь за пажа, произнес: — Ордоньо неплохой юноша. Только скромности ему не хватает, терпения. Пока этого не поймет, эскудеро не станет. Но… знаете, мне не понравилась ваша драка. Если бы я не разнял, вы могли проиграть. Это никуда не годится. Эскудеро должен быть сильнее пажа во всем и всегда. Не только сражаясь на мечах копьях или палках. Завтра. Да, завтра же я буду учить вас драться без оружия.

— О, спасибо! Спасибо, дон Иньиго!

И как он мог совсем недавно чуть ли не ненавидеть де Лару? Разве многие сеньоры обладают столькими добродетелями? Суровый и благородный, строгий и справедливый, сильный и честный. Несомненно, это удача — быть его оруженосцем.

— И еще, — продолжил де Лара. — Запомните: никогда и ничего не делайте без позволения, если на то нет нужды. Диего замечательный наездник… Я же не раз сетовал, что конь этот неукротим, как ураган — так и думаю его назвать, кстати. Вот Диего и вздумал угодить мне, а заодно покрыть себя славой. К чему это привело, сами видите, — он указал на искалеченные кусты, ограды и, нахмурившись, пробормотал: — Благо хоть сам мальчик цел остался… Не повторяй его ошибок.

На следующий день Хасинто не выдержал, рассказал другу о выходке Ордоньо и посетовал:

— В толк не возьму, чем я ему не угодил. Что ли рожа моя ему не нравится?

— Скорее твое положение при сеньоре. Он самый старший из пажей. Он даже старше меня. А все еще не эскудеро. Вот и злится. На меня тоже злился, но не так сильно. Клеветать по крайней мере не пробовал. Хотя это понятно… Мы с ним воспитывались вместе. А ты только приехал — и сразу оруженосец.

— Значит, в этом дело…

— Ага. Думаю, так. Но не волнуйся: позлится, привыкнет и перестанет.

— Хорошо бы. А на тебя-то вчера что нашло?