Хаски и его учитель белый кот. Том 1

[1] 送渡咒 sòngdù zhòu «мантра дарения благополучной переправы». Считалось, что все души после смерти отправляются по Желтой реке в Загробное Царство. Поэтому «Мантра о благополучной переправе» сродни нашей «Молитве за упокой».

Голос девочки дрожал:

— Да… спасибо, господин заклинатель…

Чу Ваньнин повернулся к главе Чэню и его сыну и пронзил их взглядом, похожим на покрытый инеем острый кинжал:

— Как только госпожа Чэнь-Яо проснется, вы двое должны рассказать ей все. Пусть она сама примет решение уйти ей или остаться в вашем доме. Если вы попытаетесь что-нибудь скрыть, я вырву ваши языки!

Эти двое были всего лишь трусливыми слабаками, которые не смели слова сказать против, особенно когда дело приняло такой серьезный оборот. Они оба распростерлись на земле и принялись бить поклоны, снова и снова обещая во всем следовать его инструкциям.

— Касательно аромата пудры «Сто бабочек». Он был создан господином Ло, но вы, бесстыдники, просто присвоили себе этот рецепт. Не хочу более тратить на вас слова, вы знаете, что должны сделать.

Чу Ваньнин раздраженно взмахнул длинными рукавами, собираясь уйти...

— Мы обязательно внесем исправления в название магазина и обнародуем, что этот аромат был придуман господином Ло.

После того, как все было улажено, Чу Ваньнин приказал Мо Жаню отвести госпожу Чэнь-Яо во внутренние покои, чтобы очистить ее тело от яда.

Хотя в сердце Мо Жаня сейчас кипела ненависть, он хорошо помнил, что в юности относился к Учителю с большим почтением и редко ему перечил хоть в чем-то, поэтому сдержался и промолчал. Сжав руку Ши Мэя, он шепнул:

— Займись своей раной, нужно остановить кровотечение. Я вернусь, как только отведу ее внутрь.

В комнате старшего сына семьи Чэнь все еще висел большой красный символ «Двойное счастье». Ужасные события так быстро сменяли друг друга, что в суматохе люди забыли его снять. Сейчас, когда Чэнь Бохуань уже превратился в прах, все это выглядело как ироничная насмешка.

Госпожа Чэнь-Яо была лишь невинной жертвой этого нелепого фарса, замешанного на жадности и алчности. Что она выберет, когда проснется и узнает правду?

Она была обычной женщиной, поэтому отравление отразилось на ней тяжелее, чем на Ши Мэе. Перед тем как заняться извлечением яда из ее крови, Чу Ваньнин дал ей еще одну таблетку, а Мо Жань стоял рядом, держа таз с водой и полотенце. За все время они не произнесли ни слова и даже ни разу не посмотрели друг на друга.

Перед тем как покинуть комнату, Чу Ваньнин скользнул по ней взглядом и зацепился за яркую деталь. Он присмотрелся повнимательнее к стихотворению, висящему на стене. Края бумаги еще не начали желтеть, так что, похоже, стих был написан совсем недавно:

Тянутся нежные руки  — с чашей, вино предлагая.

Плакучая тянется ива — за стены, весну привечая.

Восточный и яростный ветер унес чувства хрупкие вдаль.

Разлучены  мы навеки.  В чаше вина — печаль.

Жаль! Жаль! Жаль!

Снова весна, как прежде… Но жизнь без любви увяла.

Следы от румян на одежде, влажно от слёз покрывало.

В беседке у озера пусто, осыпался персиков цвет.

Той, с кем клялись в нежных чувствах,

На шёлке послать ли привет?

Нет! Нет! Нет!

[2] Стих Поэта Лу Ю «Шпилька с фениксом». Перевод Галина Стручалина

Сердце Чу Ваньнина сжалось. Почерк был очень аккуратным, каждое слово почти идеально выписано в уставном стиле, и сразу бросалась в глаза подпись внизу: Чэнь Бохуань.

Чэнь Бохуань против своей воли вынужден был жениться на дочери семьи Яо. Все, что ему оставалось, — тихо сокрыть горе о любимой в своем сердце. Одинокий и беспомощный, возможно ли, что он провел последние дни своей жизни с кистью в руке, у окна своей комнаты переписывая эту оду потере и расставанию?

Чу Ваньнин не хотел оставаться в доме семейства Чэнь ни минутой дольше. Не обращая внимания на жгучую боль в плече, он развернулся и вышел.

Чу Ваньнин и Ши Мэй были ранены и не могли сразу вернуться на Пик Сышэн. К тому же Учитель не любил путешествовать на мече, поэтому они решили переночевать в гостинице, а позднее еще раз взглянуть на храм, чтобы убедиться, что там все спокойно. Несмотря на то что призраки и трупы были уничтожены и обращены в прах «Ветром» Чу Ваньнина, это были всего лишь телесные оболочки, а не души. Стоило остаться на день, чтобы убедиться, что никакая нечисть не ускользнула и не начнет снова чинить зло.

Чу Ваньнин молча шел впереди, двое его учеников следовали за ним.

Ши Мэй внезапно вспомнил что-то и спросил:

— А-Жань, эта одежда, которую вы с Учителем носите… что… что-то произошло?