Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I

Чу Ваньнин задумался на мгновение и понял:

Призрачная покровительница браков не могла нарушить свое обещание! Эта призрачная невеста должна была быть «телесным воплощением» Ло Сяньсянь, поскольку только так та могла быть похоронена вместе с Чэнь Бохуанем.

Все встало на своим места.

Чу Ваньнин посмотрел на несчастную девушку и хотел что-то сказать, но не знал слов, которые могли бы утешить ее.

Он действительно никогда не блистал красноречием. Все его речи и слова были слишком сухими и лишенными душевного тепла. Молчание затянулось, и в конце концов он так ничего и не сказал.

Девушка так и стояла в бесконечной темноте, широко открыв свои красивые круглые глаза.

Чу Ваньнин посмотрел в них и вдруг понял, что больше не может выносить это. Не в силах выдержать ее молящий взгляд, он собирался открыть глаза и покинуть Барьер Восстановления Истины, когда девушка внезапно сказала:

— Есть кое-что еще, что я хочу сказать.

— Да…

Девушка опустила голову и заплакала.

— Братец, не знаю, что я сделала потом, но я... я действительно не хотела, чтобы моего мужа убили. Я не хочу быть злым духом. Правда! Я не крала мандарины, я действительно жена Чэнь Бохуаня. И, клянусь, всю свою жизнь я никогда не хотела никому навредить. Я действительно не хотела никому причинять боль, пожалуйста, умоляю, пожалуйста, поверьте мне.

Ее дрожащий голос надломился от подступивших к горлу рыданий:

— Я не… не лгунья… Я не лгала. Почему всю мою жизнь мне почти никто не верил?

Она жалобно всхлипнула. В темноте прозвучал хриплый голос Чу Ваньнина. Он сказал коротко, но без колебаний. Маленькое тело Ло Сяньсянь трепыхнулось, когда она услышала эти его слова...

— Да… Я верю тебе.

Ло Сяньсянь попыталась вытереть слезы, но они продолжали бежать по щекам. В конце концов она закрыла заплаканное лицо руками и низко поклонилась человеку, которого не могла видеть в темноте.

Чу Ваньнин открыл глаза. Он ничего не говорил в течение долгого времени.

Внутри Барьера время шло иначе, чем в реальности. Он пробыл там довольно долго, но для тех, кто был снаружи, это было лишь мгновение. Мо Жань еще не пришел, а остальные члены семьи Чэнь все еще смотрели на него с опаской.

Чу Ваньнин внезапно отложил ивовую лозу и обратился к госпоже Чэнь:

— Я услышал о твоей обиде и взыщу этот долг за тебя, можешь спать спокойно.

Госпожа Чэнь открыла кроваво-красные глаза, в которых не было и проблеска разума, и какое-то время пристально смотрела на него, а затем просто рухнула на землю без сознания.

Чу Ваньнин снова поднял голову. Его взгляд скользнул по лицу хозяина дома Чэнь, а затем остановился на младшем сыне. Его голос казался ровным и холодным, но под этим льдом кипело яростное пламя.

— Я спрошу в последний раз… — он говорил медленно, четко выговаривая каждое слово. — Вы действительно не знаете, чей это голос?

Глава 23. Этот достопочтенный не в силах его удержать

Младший сын не смог сдержать дрожь. Его ноги подогнулись, когда он посмотрел на отца. Взгляд главы семьи Чэнь метался из стороны в сторону. Наконец, он твердо ответил:

— Нет, не знаю. Нет, не слышал!

Лицо Чу Ваньнина стало холодным, как ледник. Своим низким голосом он пригвоздил:

— Ложь.

У него была суровая внешность, и теперь, с насупленными бровями и гневной аурой, Чу Ваньнин выглядел еще более страшным и жаждущим крови, чем самый злобный неупокоенный призрак.

Хозяин Чэнь неосознанно сделал два шага назад. Неожиданно Чу Ваньнин призвал Тяньвэнь. Искры пробежали по лозе, когда плеть взлетела в воздух и ударилась о землю, так что зеленые листья полетели во все стороны. Хозяин Чэнь упал на задницу.

— Действительно ли парфюмированная пудра «Сто бабочек» была создана вашей семьей? Это был первый брак вашего старшего сына? Имя Ло Сяньсянь ни о чем вам не говорит? Насколько же вы бесстыдны в столь преклонном возрасте?!

Господин Чэнь открыл рот, закрыл, потом снова открыл, но не смог вымолвить ни слова. Его лицо из пепельного стало пунцово-красным. Юная дочь семьи Чэнь, которая все это время сидела съежившись в сторонке, услышав имя Ло Сяньсянь, вдруг разрыдалась. Упав на колени перед матерью, она стала трясти бесчувственное тело:

— Сестричка Ло! Сестричка Ло, это все ты? Я знаю, что ты была обижена на нас и не можешь простить, но, пожалуйста, я умоляю тебя, хотя бы ради меня, молю, пощади мою семью! Ло...

Чу Ваньнин наклонился и рукоятью сияющей Тяньвэнь поднял лицо хозяина дома Чэнь. Из-за маниакальной чистоплотности Чу Ваньнин испытывал отвращение, когда ему приходилось прикасаться к чужим людям, а уж тех, что вызывали у него тошноту, вообще старался не трогать. Даже от такого прикосновения он вмиг покрылся гусиной кожей.

— Действительно думаете, что я не могу понять, когда мне лгут?

Он говорил холодно, глядя прямо в лицо Чэня, и видел свое отражение в его испуганных глазах.

Сейчас его лицо было действительно пугающим: холодное и суровое, как лезвие, покрытое инеем. Но какая разница, каким они видят его? Юйхэн Ночного Неба никогда не нуждался в любви и поклонении других людей.