Хазарский словарь

Когда греческий император спросил Кирилла, пойдет ли он к хазарам, тот отвечал, что в такой путь готов отправиться голым и босым. Даубманнус считает, что Кирилл этим хотел сказать, что для подготовки к пути времени ему нужно столько же, сколько требуется для того, чтобы пешком пройти от Царьграда до Крыма, так как Кирилл во сне тогда все еще был неграмотным и не знал, как отомкнуть сон изнутри, то есть не умел пробудиться тогда, когда сам хочет. Все же он взялся за эту задачу, по пути, в Херсонесе, выучил еврейский и перевел еврейскую грамматику на греческий, готовясь таким образом к предстоящей полемике. Вместе со своим братом Мефодием Константин прошел Меотское озеро и Каспийские ворота Кавказских гор, и здесь их встретил выехавший навстречу гонец кагана. Он спросил Константина Философа, почему при разговоре тот всегда держит перед собой книгу, в то время как хазары всю свою мудрость извлекают из груди, как будто заранее ее проглотили. Константин ответил ему, что без книги чувствует себя нагим, а кто поверит нагому, что у него много одежды? Хазарский гонец был послан навстречу Кириллу и Мефодию из хазарской столицы Итиль в Саркел на Дону, откуда он и прибыл в Херсонес. Он препроводил византийских посланцев в Семендер на Каспийском море, где была летняя резиденция кагана. Здесь и состоялась полемика. Еврейский и сарацинский представители были уже на месте, и когда был задан вопрос, каким должен быть его ранг за ужином, Константин ответил: «Дед мой был великим и прославленным, он стоял рядом с царем, но после того, как по собственной воле отказался от славы, был изгнан и, придя на чужбину, стал бедняком. Там-то я и родился, и я в поисках старой дедовой чести не преуспел: ведь я сын Адама, а точнее, внук».

— Вы восславляете Троицу, — сказал каган за ужином, произнося один из тостов, — а мы единого Бога, как пишут в книгах. Почему так?

Философ на это отвечал:

— Книги проповедуют Слово и Дух. Если один оказывает тебе почести, а твое слово и твой дух не почитает, а другой же почитает всю Троицу, кто из этих двоих воздает тебе большую славу?

В ответ на это еврейский участник полемики спросил:

— Скажи тогда, как может женщина вместить в своем животе, а уж тем более родить Бога, на которого вы не можете даже смотреть?

Философ же, показав на кагана и его первого советника, ответил:

— Если кто-то скажет, что первый советник не может втереться в доверие к кагану, и он же скажет, что последний его слуга может не только это, но и оказать ему почести, то скажите, как следует назвать такого человека: сумасшедшим или разумным?

Тогда в полемику вмешались сарацины и задали Константину Философу вопрос относительно одного обычая, с которым он познакомился еще у сарацинского калифа в Самаре. Речь шла о том, что сарацины имели обыкновение изображать нечистого на наружных стенах тех домов, в которых жили христиане. На каждой христианской двери можно было увидеть лицо дьявола. И сарацины, которые уже давно пытались отравить Константина, спросили:

— Можешь ли ты, философ, понять, что это означает?

А он сказал:

— Я вижу лицо демона и думаю, что здесь, в этом доме, живут христиане, а так как демоны вместе с ними жить не могут, они бегут от них наружу. А там, где таких изображений на дверях и стенах нет, они находятся внутри, вместе с людьми…

Второй христианский источник о хазарской полемике дошел до нас в сильно искаженном виде — как легенда о крещении киевлян в X веке. За этой легендой, в которой представлен один из трех участников спора о трех религиях, а именно Константин Философ — Кирилл (хотя он жил на сотню лет раньше), можно разглядеть документ, который первоначально говорил о хазарской полемике. Если устранить позднейшие наслоения и редакции X и более поздних веков, то сообщение о хазарской полемике могло бы выглядеть приблизительно так: