Хазарский словарь

Скитания Масуди были окончены, от этой женщины он узнал больше, чем за время всех поисков, теперь он спешил, как дерево, распускающее почки. Он оседлал верблюда и устремился в обратный путь, в сторону Царьграда. Добыча ждала его в столице. И тут, пока Масуди взвешивал, насколько удачна была последняя охота, его собственный верблюд обернулся и плюнул ему прямо в глаза. Масуди бил его мокрой уздечкой по морде до тех пор, пока тот не выпустил всю воду из обоих горбов, но так и не смог разгадать, что значил этот поступок верблюда.

Дорога липла к его обуви, он шагал, твердя слова Коэна, словно музыкальную фразу, потому что не понимал их, и думал о том, что нужно вымыть обувь на первом же постоялом дворе, потому что дороги требовали от прошагавших по ним за день подошв вернуть обратно на место налипшую на них грязь.

Один христианский монах, который, кроме греческого, не знал никакого другого языка, сказал Масуди, что слова, которые он запомнил, - латинские, и посоветовал ему обратиться к местному раввину. Тот перевел ему фразу Коэна: "Создателю дороги твои намерения, но не дела твои!"

Так Масуди понял, что желания его осуществляются и что он на верном пути. Фразу эту он узнал. Он давно знал ее по-арабски, потому что это были слова, которые ангел сказал хазарскому кагану несколько сот лет назад. Масуди уже догадался, что Коэн - один из тех двоих, кого он ищет, ибо Коэн гнался за хазарами по еврейским преданиям так же, как Масуди по исламским. Коэн был тот человек, которого Масуди предсказал, бодрствуя над своим хазарским словарем. Словарь и сны складывались в одно естественное целое...

Была первая джума эртеси в месяце садаре, и Масуди думал так, как опадают листья, его мысли одна за другой отделялись от своих веток и падали; он следил за ними, пока они кружились перед ним, а потом они падали на дно своей осени навсегда. Он расплатился и распрощался со своими лютнистами и певцами и сидел один, закрыв глаза и прислонившись спиной к стволу пальмы, сапоги напекли ему ступни, и между собой и ветром он чувствовал только ледяной и горький пот. Он макал в этот пот крутое яйцо и так его солил. Наступающая суббота была для него такой же великой, как страстная пятница, и он ясно чувствовал все, что должен был сделать. О Коэне было известно, что он идет в Царьград. Поэтому его не нужно было больше преследовать и ловить на всех входах и выходах чужих снов, в которых Масуди колотили, принуждали и унижали, как скотину. Более важным и трудным вопросом было, как отыскать Коэна в Царьграде, городе всех городов. Впрочем, искать его и не придется, вместо Масуди это сделает кто-нибудь другой. Нужно только найти того, кого Коэн видит во сне. А этим третьим - если хорошенько подуматьмог быть только один-единственный человек. Тот самый, о котором Масуди уже кое-что предугадывал.

"Так же как запах липового меда в чае из лепестков розы мешает прочувствовать истинный запах чая, так и мне что-то мешает ясно разглядеть и понять сны о Коэне людей, окружающих меня", - размышлял Масуди. Там есть еще кто-то, кто-то третий, кто мешает...