Хазарский словарь (женская версия)

Так, кроме коней, которых он любил, но не ездил на них, Мустай-бег Сабляк покупал смертников, которых не любил, но на них ездил. Недалеко от берега моря у бега было великолепное кладбище для лошадей, с надгробьями из мрамора, за которым смотрел один еврей из Дубровника, некий Самуэль Коэн. Этот еврей оставил после себя запись о том, что произошло в лагере Сабляк-паши во время похода во Валахию:

«Один воин из отряда паши попал под подозрение, однако неопровержимых доказательств его вины не нашлось. Он единственный остался в живых после столкновения с врагом на берегу Дуная отряда, в котором он служил. Как утверждал военачальник, он просто бежал и таким образом спас себе жизнь. Однако воин говорил, что на них напали ночью, что все нападавшие были совершенно голыми и он был единственным, кто защищался до конца, а выжил именно потому, что не поддался страху. Теперь его привели к Сабляку, чтобы тот решил — виновен он или нет. Воину оторвали рукав и подвели его к паше, который за все время суда не произнес ни слова, так же, правда, как и другие участники этого немого расследования. Паша как зверь бросился на юношу, вцепился зубами в его руку и вырвал из нее кусок мяса, а потом равнодушно отвернулся от несчастного, которого тут же вывели из шатра. Паша его даже толком не рассмотрел, не обменялся с ним ни одним словом, однако кусок его мяса он жевал очень внимательно и вдумчиво, с напряженным выражением лица, как у человека, который пытается вспомнить вкус какого-то забытого им блюда или оценить достоинство напитка. Потом он выплюнул мясо, и сразу после этого юношу, находившегося перед шатром, зарубили саблями, потому что теперь его вина считалась доказанной.

Так как я нахожусь на службе у паши недавно, закончил свою запись Коэн, я еще не видел других судов, однако знаю, что в том случае, если паша проглотит откушенный кусок мяса подозреваемого, обвинение снимается и его тут же отпускают на свободу, так как считается, что он невиновен».

У Сабляк-паши было крупное, неправильно сложенное тело, как будто одежду он носит под кожей, а между волосами и черепом у него чалма.

ПЕРСТОРЯД — слово, которое в музыке означает наиболее удобное расположение и последовательность употребления пальцев при исполнении определенных мелодий. Среди лютнистов Малой Азии в XVII веке особенно ценились персторяды Юсуфа Масуди. «Персторяд шайтана» — выражение, означающее, что это очень трудное место. Существует испанская версия «Персторяда шайтана», ею пользовались мавры. Она сохранилась лишь в переработанном виде для гитары, и из нее можно увидеть, что кроме десяти пальцев использовался и одиннадцатый, — легенда говорит, что здесь шайтан прибегал к помощи хвоста.

«Персторяд шайтана» («мавританская», XVIII века, версия — в переложении для гитары)

Относительно «Персторяда шайтана» некоторые считают, что первоначально это выражение означало нечто совсем другое — определенную последовательность действий при изготовлении золота, а может быть, порядок, в котором следует засадить сад, чтобы с весны и до осени всегда иметь свежие плоды. Позже, когда его попробовали использовать и в музыке, он превратился в собственно персторяд, так что одна мудрость в нем похоронила и заслонила другие, более древние мудрости. Таким образом, его тайна может быть переведена с одного на другие языки человеческих чувств, не теряя при этом ничего от своей эффективности.

СТРОИТЕЛЬ МУЗЫКИ — у хазар были особые строители, которые обтесывали огромные глыбы соли и устанавливали их на путях ветров. На трассе каждого из сорока хазарских ветров (половина из них были солеными, а половина сладкими) стояли груды соленых кусков мрамора, и каждый год, когда наступало время обновления ветров, в таких местах собирались люди и слушали, кто из строителей сумел создать самую лучшую песню. Дело в том, что ветры, соприкасаясь с соляными громадами, протискиваясь между ними, гладя их по макушкам, исполняли всегда новую песню, и так до тех пор, пока эти сооружения не исчезали навсегда вместе со строителями, смытые дождями, иссеченные взглядами проходящих и проезжающих, слизанные языками баранов и быков.