Хазары

А.П. Новосельцев полагает, что нет оснований привязывать все эти события к Волге и что ал-Байда — это другое название Семендера. Кроме того, на Волге в те времена никаких славян (с которыми он отождествляет сакалибов) не наблюдалось, что же касается Дона (а точнее, его притока, Северского Донца) — Новосельцев допускает, что славяне на его берегах в описанное время жить могли. Поэтому историк считает, что арабы преследовали беглого кагана до реки Дон^{320}.

Наиболее обоснованную (по мнению авторов настоящей книги) точку зрения высказал на этот счет А.А. Тортика, который предполагает, что разгром хазарской армии произошел в Северном Предкавказье. Исследователь считает, что ни на Волге, ни на Дону в те годы массового и компактного проживания славян, во всяком случае, не было — только на рубеже VIII и IX веков в районе современного Воронежа появилось население, которое можно, и то условно, причислить к славянам^{321}. Соответственно под сакалибами арабские авторы в данном случае имели в виду кого-то другого (А.А. Тортика предполагает, что это были адыгские племена).

Ал-Куфи, вскользь сообщающий о том, что арабы перед сражением перешли реку, ничего не пишет о наведении мостов или строительстве плотов. Более того, когда Марван приказал командиру своего отборного отряда форсировать реку, тот испросил отсрочки до наступления темноты и обещал напасть на хазар уже завтра, но полководец рассвирепел и под угрозой отсечения головы отсрочки не дал. Возможно, Марван и был самодуром, однако же 40-тысячный отряд арабов действительно без задержки переправился на другую сторону. Причем предполагалось, что переправа эта пройдет в тайне от хазар (что и случилось). Допустить, что 40 тысяч человек в течение одного дня незаметно для окружающих форсировали Волгу, невозможно, и А.А. Тортика считает, что подобное скорее могло случиться на Кавказе, где и реки поуже, и горы загораживают обзор.

Но главное, трудно представить, зачем бы арабы носились по бескрайним волжским или калмыцким степям, преследуя своего противника, земли которого и так уже были захвачены. Тем более что такого рода походы для столь многочисленной армии были сопряжены с огромными издержками и трудностями. Да и каган, если уж допустить, что он, спасаясь от Марвана, преодолел такие огромные расстояния, без труда мог уйти, например, в Крым, который находился под его влиянием, или затеряться на просторах Восточной Европы — однако не сделал этого. Что же касается арабов, они были заинтересованы в покорении Закавказья и Кавказа и в ограждении этих земель от хазарских набегов, но им было совершенно нечего делать в северных степях^{322}.

Но где бы ни происходили эти события, гибель Хазар-Тархана и разгром его армии означали временное прекращение многолетнего хазаро-арабского противостояния. Ал-Куфи пишет:

«Об этом узнал хакан, царь хазар, впал в безысходную скорбь и воздел руки к небесам. После этого он послал к Марвану ибн Мухаммаду человека, чтобы спросить у него: “О эмир! Ты пленил хазар и саклабов, перебил их и достиг желаемого! Чего же еще тебе надо?” Марван ответил посланцу: “Я желаю, чтобы он принял ислам, иначе я убью его, захвачу его царство и передам его другому!”».

Каган принял предложенное условие и лишь попросил прислать ему учителя, который наставил бы его в новой вере. Марван послал двух. Сначала каган пытался спорить с ними и упорствовал в своем праве пить вино и есть «мертвечину». Но ему было категорически заявлено: «…Нет в религии ислама дозволения запретному и запрета на дозволенное, и если ты примешь ислам, то тебе не дозволена мертвечина, кровь и мясо свиньи и все, что не славит имя Аллаха, если это предано закланию».

«Затем хакан, царь хазар, принял ислам и вместе с ним приняли ислам множество людей из числа его родных и соплеменников… Марван оставил его править своим царством, а затем побратался с ним как с братом по вере, попрощался с ним и принял от него подарки»^{323}.

На этом в отношениях между Хазарией и халифатом примерно на четверть века (до 763 года) установилось некоторое мирное равновесие. Войны прекратились, границы не пересматривались. Хазары примирились с окончательной утратой Закавказья, а арабы оставили надежды на полное подчинение Хазарии и удовлетворились тем, что ослабленный каганат более не вмешивался в их закавказские дела.