Хеб с ветчиной

— Ты слишком много болтаешь о писательстве, — сказал я.

Около автовокзала мы зашли в еще один бар. Место было тихое. Владелец бара и пять-шесть пассажиров, все мужчины. Мы с Беккером сели.

— Я плачу, — сказал Беккер.

— Пива.

Беккер заказал две бутылки Истсайда и посмотрел на меня.

— Давай с нами в морпех, будь мужчиной.

— Я не испытываю никакого вожделения стать мужчиной.

— А мне казалось, что ты всегда сам лезешь в драку.

— Это только для развлечения.

— Давай! Будет о чем написать.

— Беккер, писать всегда есть о чем.

— Ну, и что ты собираешься делать? Я указал на бутылку и поднял ее.

— А на что ты будешь жить?

— Мне кажется, этот вопрос я слышу всю мою жизнь.

— Ну, не знаю как ты, а я собираюсь испытать все! Война, женщины, путешествия, женитьба, дети, разные работы. Первый свой автомобиль я соберу из запчастей! Я хочу знать все о вещах, о том, что заставляет их работать! Я хотел бы быть корреспондентом в Вашингтоне. Я хочу быть там, где случаются большие события.

— Вашингтон — дерьмо, Беккер.

— А женщины? Брак? Дети?

— Дерьмо.

— Да? Ну хорошо, а ты чего хочешь?

— Спрятаться.

— Бедный ебанатик. Тебе надо еще пива.

— Правильно.

Добавили.

Мне казалось, что Беккер не совсем в себе с его надеждами стать морским пехотинцем, писателем, получить все от этой жизни. Возможно, он станет хорошим писателем. Энтузиазм распирал его. Похоже, он на самом деле любил многие вещи: орлиный полет, океан, полную луну, Бальзака, мосты, спектакли, Пулитцеровскую премию, фортепиано и эту проклятущую Библию.

В баре было радио. Звучала популярная песня. Неожиданно песня прервалась. Диктор объявил:

«Мы получили экстренное сообщение. Японцы нанесли бомбовый удар по бухте Перл-Харбор. Повторяю: японцы только что нанесли бомбовый удар по бухте Перл-Харбор. Всему военному персоналу приказано срочно возвратиться на свои базы!»

Мы посмотрели друг на друга, едва в состоянии оценить только что услышанное.

— Ну, — сказал Беккер тихо, — вот и все.

— Допивай пиво, — сказал я ему. Беккер ударил по стойке.

— Господи, а что если какой-нибудь сукин сын направит автомат на меня и нажмет спусковой крючок?

— Все может быть.

— Хэнк…

— Что?

— Поехали прокатимся на автобусе со мной до базы?

— Нет, я не могу.

Толстомясый бармен лет 45 с мутными глазами подошел к нам. Он посмотрел на Беккера.

— Ну что, морпех, пришла пора возвращаться на базу, да? Это меня задело.

— Эй ты, жиртрест, дай человеку спокойно допить свое пиво, понятно?

— Конечно, конечно… Хочешь на дорожку еще, моряк? Как насчет стаканчика хорошего виски?

— Нет, — отказался Беккер, — не надо, спасибо.

— Бери, бери, — сказал я Беккеру. — Он рассчитывает, что ты умрешь, защищая его бар.

— Ладно, — согласился Беккер, — я выпью. Бармен посмотрел на своего защитника.

— У вас скверный друг…

— Дай ему виски, — прервал я его.

Посетители яростно обсуждали случившееся в Перл-Харборе. До этого они не проронили ни слова, но теперь оживились. Племя было в опасности.

Беккер взял свой двойной виски и выпил его залпом.

— Я никогда не говорил тебе, — неожиданно признался Беккер. — Я — сирота.

— Черт!

— Ну, так ты проводишь меня до автовокзала?

— Конечно.

Мы встали и направились к двери.

Бармен нервно потирал руки о смятый фартук.

— Удачи тебе, морпех! — закричал он.

Беккер вышел. Я остановился у двери и глянул на бармена.

— Первая Мировая Война, да?

— Да-а, — сказал он счастливо.

Я нагнал Беккера. Мы почти бегом прискакали к автовокзалу. Начали прибывать и другие военнослужащие в форме. Все были возбуждены. Мимо пробежал моряк.

— Я ПЕРЕБЬЮ ВСЕХ ЭТИХ ЯПОШЕК! — вопил он.

Беккер стоял в очереди за билетом. Я поджидал его в стороне. Один из военнослужащих был с подругой. Девушка говорила что-то, плакала, висла на нем и целовала. У бедного Беккера был только я. Ожидание было долгим. Ко мне подошел моряк, который собирался стереть япошек с лица земли.

— Эй, парень, а ты что — не собираешься помогать нам? Что ты там встал? Почему не подходишь и не записываешься?

От него несло виски. Большой нос был усеян веснушками.

— Ты прозеваешь свой автобус, — сказал я ему.

Он направился к месту отправления автобуса и загорланил:

— Ебал я этих сраных япошек!

Наконец Беккер получил билет. Я проводил его до автобуса. Он встал в очередь на посадку.

— Ну что, напутствие? — спросил он.

— Нет.

Очередь двигалась медленно. Девушка все плакала и что-то торопливо говорила своему солдатику.

Беккер был у дверей. Я ткнул его в плечо.

— Ты лучший из всех, кого я знал.

— Спасибо, Хэнк…

— Счастливо…

Я брел обратно по Мэйн-стрит. На улице было на редкость полно машин. Нетерпеливые водители орали друг на друга на перекрестках. Америка была в состоянии войны. Я посмотрел в бумажник:

доллар и 67 центов мелочи.

У баров стало значительно меньше путан. Я зашел в зал игровых автоматов. Там никого не было. Только хозяин в своей кабинке. Темно и воняло мочой.