Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!»

Кто-то из молодых жрецов, сидевший на корточках подле молодух с больной, судя по всему, девочкой лет трёх – выпрямился, с достоинством склонил голову.

– Как я могу…

– Где. Мастер. Хенсби?! – Альвийка вихрем слетела со спины своего скакуна, рука в тонкой тёмно-серой перчатке на рукояти кинжала, сияющего сквозь пальцы странным фиолетовым светом.

– Госпожа Оружейница, – молодой жрец не стушевался. – Мастер Хенсби внутри. Все старшие вовлечены в моление. Их нельзя беспокоить.

– Скажи. Ему. Что. Я. Тут, – разъярённой кошкой прошипела Оружейница. – Мне нужно его видеть. Его и… молодого мастера Хефтера. И Хардри.

– Они все погружены в молитвенное сосредоточение. – Жрец скрестил руки на груди. Напор альвийки ему явно не нравился.

– Скажи им, – акцент стал особенно заметен, – что у меня для них плохие вести. Очень плохие. Уверена, они захотят прервать своё… сосредоточение, чтобы их выслушать.

Серые глаза метали молнии, однако молодой жрец и бровью не повёл, при всей внешней почтительности.

– Могут ли они что-то сделать прямо сейчас, немедленно? Такое, что изменит положение?

– Могут! – отрывисто бросила альвийка. – Могут воззвать к нему, к великому Хедину! Могут вознести слово к нему, чтобы он услыхал, чтобы точно узнал!

– Великий Хедин не отвечает… – начал было жрец, но Оружейница лишь яростно отмахнулась.

– Ты или несведущ, или я ничего не понимаю в магии, и особенно – в магии этого места! Второе – полная ерунда, следовательно, ты просто не осведомлён о подобных вещах. Говорю же – зови мастеров!

– Я не слуга, достойнейшая, – слегка пожал плечами молодой жрец. – Не посыльный. Ступай за мной, я провожу тебя. Но не держи сердца, если мастера откажут тебе в беседе.

– Они не откажут, – прошипела Оружейница. – Веди!

– Я вернусь, – посулил жрец молодухе с больной девочкой. – Скоро. Потерпи чуть-чуть, милая.

Они быстро миновали первую, общую залу, где хватало народа; так же быстро прошли зал с гобеленами, изображавшими «всю жизнь великого Хедина».

– Теперь вниз, – предупредил гостью молодой жрец.

Узкие ступени, вырубленные прямо в теле скалы, круто уходили вниз, утопали во мраке.

– Хедин Познавший Тьму – светел и благ. Он никогда не любил подземелья!

– Достойная гостья, ты вправе возносить моления великому Хедину так, как считаешь нужным. Он не устанавливал канонов. Не указывай же и нам, как надлежит обращаться к великому богу.

Альвийка что-то пробурчала.

– Веди, – единственное вслух.

Храм Хедина не был крепостью. Здесь не рубили потайные крипты, адепты не собирались в катакомбах. Два марша – свет вокруг совершенно угас, мерцал фиолетовым лишь эфес альвийского кинжала.

– Ожидай, – недовольно сказал жрец. Сделал шаг – и словно утонул в тёмной глуби.

Оружейница осталась одна. Пальцы до боли сжимались на рукояти клинка. Нет, ей не удавалось сохранить маску ледяного спокойствия – выдавали глаза, выдавали побелевшие губы, закаменевшие скулы.

Выдох-шипение сквозь сжатые зубы. Чернильная тьма впереди, мёртвая, ожидающая.

– Зачем ты здесь, Оружейница?

Старший мастер Хенсби вырос перед ней. Взгляд тяжёл, брови насуплены.

– У меня важные вести, мастер.

Тот вздохнул.

– Хорошо. Поднимемся в трапезную. Но, прошу тебя, Оружейница, пото…

– Поторопись?! – раздражённо перебила альвийка. – Уж потороплюсь, да. Ты можешь дозваться великого Хедина вот прямо сейчас, немедленно? Без увёрток и хитростей, дай простой ответ – да или нет?

– Нет, – спокойно и с достоинством ответил старый мастер. – Это храм, а не сторожевая крепость. У нас не протянуто вервие к колоколу в покоях Познавшего Тьму.

– И очень плохо, что не протянуто, – прошипела Оружейница. – Неужто я гнала сюда понапрасну…

– Что случилось? – наконец произнёс Хенсби. Ему явно не хотелось это говорить, ступать на удобную для раздражённой альвийки тропу, но пришлось. – Может, ты, достойнейшая, скажешь мне, в чём твоя беда?

Гостья расхохоталась. Смех получался истеричный, действительно «сквозь слёзы».

– Беда? Беда?! Беда у всех у нас! Хедин… Хедина… его… он… – Голос её сорвался.

– О чём ты, Оружейница? Великий Хедин…

– Его. Больше. Нет, – раздельно отчеканила альвийка и, отбросив последние следы гордости, разрыдалась, бурно и самозабвенно.

Старый мастер вздохнул. Снисходительно, словно говоря с выросшей внучкой, капризной, но любимой.

– Достойнейшая. Великий Хедин был, есть и пребудет вовеки. Нет такой силы, что прервала б его существование. Если тебе привиделся дурной сон…

– Какой сон! Какой сон! – яростно всхлипнула альвийка. – Чушь!.. у нас не сны, у нас – у меня – магия, истинная, глубокая, глубочайшая!

– И что же?

– Что же?! Что же?! Тебе что, мастер, не известно, кто я такая?!

– Известно, достойнейшая. Но прежде, чем длить и длить нашу беседу, позволь предложить тебе нашего собственного мёда. Нет ничего лучше от внезапных девичьих слёз.

– Д-девичьих?!

– Конечно. Я ведаю, Оружейница, ты живешь уже много-много веков… но сердце твоё по-прежнему девичье. По-прежнему полно огня и… страсти.

– Что-то многовато тебе открыто в нём, мастер!