Хэдхантер

— А что я приобретаю? Все для семьи. Счастливую жизнь для дочери, спокойную старость для жены. Мои изобретения будут хоть кому-то нужны. Мой ум кто-то оценит. Пусть даже это будет Ад, и это будет использовано на грешниках, но им все равно мучиться, даже если я откажусь от этого предложения. Да и кого я жалею? Воров, которые в "смутное десятилетие" разворовали страну? Бандитов, которые чинили свои разборки и убивали друг друга, не смотря на жертвы среди мирного населения? Маньяков, что убивали и насиловали детей? Насильников, кои испоганили судьбы ни в чем неповинным женщинам? Толстосумов, которые наслаждались роскошью, когда простые люди еле сводили концы с концами, а некоторые загибались от голода и холода? Нет! Для этих-то личностей я буду стараться в двойне и изобрету такие котлы, чтоб им пришлось там почувствовать всю боль, за все бесцельно прожитые годы.

— Ты спать сегодня будешь? — крикнула из спальни жена. — Тебе завтра на работу. Или ты забыл?

— Сейчас приду, солнышко.

— Давно ты мне про солнышко не говорил, — жена уже стояла в дверном проеме. — У тебя что-то случилось?

— Эээ… — поперхнулся чаем Иванович. — С чего ты подумала так?

— Дедуктивный метод. Слишком много чая, слишком много сигарет и спать не идешь. А на самом деле, я ж тебя чувствую за версту. Ты сегодня пришел какой-то не такой, я сразу почувствовала, что-то случилось. Но ты же партизан, пока не спросишь, сам не расскажешь. Давай колись, что случилось.

— Понимаешь солнышко, мне командировку предложили.

— Сколько платят и надолго ли?

— Платят много и надолго. Но самое главное, они обещали помочь нашей малышке. У них есть какой-то суперврач, обещали, что зрение восстановиться.

— Это же очень здорово! — всплеснула руками жена. — И что тебя не устраивает, если платят достойно? А насчет дочери… Лишним шанс никогда не бывает, лучше сделать больше, чем упустить шанс.

— Понимаешь… Мне приодеться делать плохие вещи…

— Тебя что, просили кого-нибудь убить? И ты согласился?

— Сплюнь! Никакого убийства мне не предлагали. Просто эта командировка, как бы это сказать, в места, где исполняются наказания.

— В систему ГУИН что ли? А зачем им специалист по жаровым котлам?

— Понимаешь, у них там большие потоки грешников…

— Кого?

— Ну, заключенных и они собираются реформировать систему искупления.

— Пытки что ли? Боже, куда катится мир?

— Вот и я думаю, стоит ли соглашаться? Стоит ли прикладывать свою руку к этому…

— На счет девочки нашей что?

— Они обещали помочь, если я соглашусь.

— Тогда соглашайся не задумываясь. Из этих ублюдков, кто сидит там, никто бы не задумывался на счет нашей дочери. Они знали, на что идут и нечего их жалеть. Нас из них никто не пожалеет.

— Ты думаешь?

— Уверенна. И нечего тут сопли распускать. Не ты, так другого найдут и нашему маленькому солнышку не помогут. Все хорош чай пить, пошли спать!

— Пойдем, — промямлил он и поплелся за женой в спальню.

Утро следующего дня играло красками как никогда ранее. Василий Иванович стоял на пересечении Набережной улицы и проезда Инвалидов.

— Ну что же, осталось только подписать контракт, — приезжий протянул бумагу, — прочтите и распишитесь.

— Кровью?

— Ручкой. Можно шариковой.

Долгощупиков бросил взгляд на контракт.

— А может все-таки…

— Нет, — резко оборвал его собеседник.

— Хорошо, — сказал инженер и подписал.

— Контракт подписан. Амэн.

Послышался визг тормозов и предсмертный крик мужчины. Василия Ивановича накрыла темнота.

После похорон Долгощупикова до его семьи донеслась весть, о смерти его какой-то далекой тетушки из Франции и о ее наследстве. У Леночки, на удивление столичных специалистов, началось восстанавливаться зрение, она пошла учиться в престижный институт, куда сдала вступительные экзамены самостоятельно и там познакомилась с молодым человеком, приятным во всех отношениях, являющимся, единственным сыном одного из нефтяных магнатов.

— Ну что грешники? — улыбнулся старый черт. — Нам прислали новый вид котла. Есть желающие опробовать новую технику?

А в далеком маленьком мирке перед рисунком нового своего изобретения стоял скучный, ничем не интересующийся и никому не нужный человек и шептал уже какое столетие подряд, — Зато им сейчас хорошо. А я… Я выдержу.

Мужчина шел в город со стороны вокзала…