Хедлайнеры

В самом начале 90-х вокруг “Аквариума” постоянно витало напряжение. “Аквариум” распался. “Аквариум” собрался. Опять распался. Вроде бы навсегда. Как Beatles. По-настоящему.

Бесчисленные “последние концерты”. Вот звучит “Пригородный блюз” – перекрашенный в угарного блондина вокалист “Аквариума” падает на колени перед нереально трезвым Майком. Сорванный голос, растоптанные в хлам барабаны, разбитые гитары. Это конец, my friend. Это конец…

Еще не существовало толстых книг про “Аквариум”, видеофильмов, юбилейных концертов, антологий, сайтов, DVD. Утонул в Волге Саша Куссуль, но еще были живы Дюша, Курехин и Миша Из Города Скрипящих Статуй. Еще не эмигрировали Титов и Фагот, а Мик Тэйлор не нарезал на гитаре “Таможенный блюз”. Вилли Усов уже не клеил на картонные коробки “Аквариума” черно-белые обложки, а обдолбанный The Band еще не догадывался, что будет записывать “Лилит”. Список можно продолжить…

Во главе всей этой глыбы стоит Борис Гребенщиков. К этому человеку всегда было много уважения и любви. Whole Lotta Love. Возможно, это рассказ о любви.

1. Реальный “Аквариум”: между мифом и легендой

Древние мудрецы верно говорили: внутри человека должен быть покой. Только в таком состоянии можно что-то реально сделать.

Борис Гребенщиков

Зимой 93 года с опозданием в несколько лет я впервые увидел Гребенщикова вблизи. В два часа дня в полупустом нетопленом зале ДК Горбунова реанимированный после очередного распада “Аквариум” общался с прессой. Не считая посмертного “Черного альбома” группы “Кино”, это была первая профессиональная пресс-конференция отечественных рок-музыкантов. Информационным поводом для брифинга стала концертная презентация “Русского альбома”, которую проводила фирма “Фили”.

Акцию вела моя хорошая знакомая Оля Немцова, в недалеком прошлом – редактор культурологического рок-журнала “ДВР”. Как человек, воспитанный в лучших традициях филфака Дальневосточного университета, Оля не тянула одеяло на себя и давала возможность музыкантам раскрыться во всей красе. Красы хватало на всех.

Бардачный “Аквариум” нарисовался в зале с получасовым опозданием. Самые кайфовые в мире представители “поколения дворников и сторожей” с легким грохотом сели на стулья, стоявшие перед сценой. Все правильно – глаза в глаза с журналистами, разместившимися в первых рядах партера. Только через несколько лет я начал врубаться, что зрачки у “президиума” и прессы должны быть на одном уровне. А тогда это выглядело хоть и интуитивно, но очень органично. На уровне волн, флюидов, вибраций, если хотите.

На пресс-конференцию, как мне помнится, не было никакой аккредитации. Кто захотел, тот и пришел. Источник информации – народная молва. Не было раздаточных материалов, мерчендайзинга или хотя бы скромного фуршета. Не было микрофонов – ни у музыкантов, ни у журналистов, ни у ведущей. Зачем? Ведь это не концерт! Люди пришли пообщаться. Негласно подразумевалось – мол, кто хочет услышать, может услышать. Так сказать, имеет шанс.

…Гребенщиков сел аккурат между двух Алексеев – по-видимому, чтобы исполнялись желания. Слева от БГ восседал гламурный Леша Рацен – хоть сейчас вешай на стенку его постер в духе “идеальный барабанщик в стиле new wave”. Справа находился гитарист Леша Зубарев, невинный кудрявый ангел в круглых ленноновских очках. Рядом окопался выходец из древней Казани – настоящий пришелец из астрала, дипломированный римлянин и флейтист Олег Сакмаров. На его черной футболке красовался ультрарадикальный слоган “No Sex”. Периодически Сакмаров закатывал глаза к небу и общался с прессой исключительно в эзотерическом ключе. Весь этот колхоз расположился на фоне задника с изображением входа в одну из коломенских церквей – по словам Гребенщикова, “психофизический вектор, магнетически воздействующий на зал”.

После дежурных приветствий Гребенщиков подвинул стул поближе к народу, и… рок-н-ролл стартовал. “Рок-музыка – чудовищное изобретение человечества”, – с философским выражением лица изрек БГ, и стало понятно, что “Аквариум” захватил инициативу. Вопросы не имели для Гребенщикова никакого значения, а это уже признак высокого класса.

“„Аквариум“ – не образ жизни, а знамение. – Борис Борисович достал из запасников весь арсенал заготовок, отточенных им за годы общения с журналистами. – Мы – бурлаки. Это серьезно. Из Небесного Иерусалима вытекает Небесная Ганга. Вдоль ее берегов мы и бурлачим. Кроме того, в каком-то измерении Небесная Ганга пересекается с Волгой”.

Сорокалетний Гребенщиков изящно уходил в сторону от вопросов о пиратстве (“у меня нет юридического сознания”), а затем переносился в область рок-н-ролльной мифологизации: “Русского рока не существует, а Россия слишком отличается от всего того, что происходит вокруг. Страна управляется чудесами, и наша музыка должна быть мистической и религиозной”.