Хегальдины

В ответ Гнев опрокидывает мех, и волна из холодной воды врезается в лицо возмущенного товарища; последний, сплевывая, бросается вперед:

— Вот ведь сукин сын!

— Тихо, — Леший удерживает за руку Гремори. — Дай мальчишкам похулиганить.

— Давай! — кричит Гнев, обхватывая руками врезавшегося ему в пояс Рыжего.

Он отрывает его от земли, переворачивая тем самым вверх ногами; а Рыжий сквозь смех ругается и брыкается так, что в воздух наполняется рыжими перьями.

Гремори улыбается, смотря, как два взрослых хегальдина ведут себя, как дети.

— Нельзя хоронить ребенка внутри себя, иначе будешь несчастлив, — говорит Леший, смотря на перекатывающийся ком из двух тел.

И уже позже, отряхиваясь и тяжело дыша, Рыжий произносит:

— Вот ты… куча мозгов!

Гнев отряхивает его крылья от пыли и еловых иголок, а потом хлопает по спине:

— Теперь топай-ка ты за водой!

Гремори удобнее устраивается на траве, закладывая руки под голову и щурясь от скупых солнечных лучей, что проникают между ветвей. Он глубоко вдыхает запах елей, настолько яркий, что на языке ощущается горчинка. Впервые за долгое время душа наполняется спокойствием и тем отрадным чувством, что щекочет в груди; кажется, именно такое состояние возникает, когда все происходит правильно. Как должно. Почти. Гремори освобождает одну руку и касается пальцами кармана со свертком; в тот же момент раскаленной дланью память накрывает воспоминание о последней проповеди, с заплывшей мордой проповедника, с его самодовольством во взгляде. Этот взгляд был, как плевок. Плевок всем содержимым кишечника, всеми привилегиями, которыми обладают «летуны».

И только сейчас Гремори замечает над собой тени, что загораживают лучи солнца. Он начинает всматривается в небо, как в следующий миг, совсем рядом, раздается хлопающий звук. Затем еще один. И еще. Четыре фигуры хлещут воздух черными крыльями, приземляясь на землю. Гремори мгновенно вскакивает на ноги. Озирается, переводя взгляд с одного силуэта на другого.

— Баббар!

— Гнев!

Гремори смотрит, как отшельник обнимает шейдима; смотрит на пернатые крылья хегальдина и раскрытые крылья шеда, которые похожи на черный шелк, на жидкое черное пламя. А глаза, удивляется он, солнце светит прямо в глаза, но они не рассыпаются в пыль.

— Наобнимались, птенчики? — насмешливо произносит шейда с красивыми черными глазами.

— Я тоже рад тебя видеть, — улыбается Гнев. Он отстраняется от шейдима, которого называл Баббаром, а затем подходит к шейде и обнимает, накрывая своими крыльями.

Она переводит взгляд на Гремори, который, тут же отворачивается.

— А что это за мальчик с игрушечными крыльями? — она освобождается из огромных рук Гнева и делает несколько шагов, покачивая бедрами, ступая ровно по линии, которая видна лишь ей. — Какой милый. Как тебя зовут?

Взгляд черных глаз шейды заставляет чувствовать себя беззащитным. Гремори кажется, что все его мысли сейчас обнажены перед ней.

— Гремори, — бурчит он, прижимая крылья к спине.

— Гре-мо-ри, — повторяет она по слогам. — Какое мягкое имя. А меня зовут Сэйми. Я тебя раньше не видела.

— Он с нами недавно, считай только отделился от своего народа, — поясняет Леший.

— Понятно, — Сэйми подмигивает Гремори, а потом разворачивается и обращается к Лешему: — Что наше, что ваше? Эй, Баббар, давай сеть! Нам нельзя задерживаться.

Шейдимы выгружают бо́льшую часть продуктов с телеги в сеть.

— До встречи, Гнев! — прощается Баббар.

Сэйми улыбается на прощанье, а затем командует:

— На счет три — взмах!

Гремори наблюдает за тем, как шейдимы улетают с продуктами.

— Их глаза, — шепчет он. — Они смотрели на солнце, но ничего не произошло!

— Мигательная перепонка, — поясняет Леший. — После трансформации нужно несколько месяцев, чтобы организм шейдима принял свой облик до конца. Перепонка в силах защитить глаза от солнца.

— Ладно, и нам пора, — говорит Рыжий, отвязывая мула.

Они выходят из-под сени деревьев и направляются в противоположенную сторону от той, в которую полетели шейдимы.

— Наконец-то, дорога. Хоть, телега покатится легче, — потягивается Гнев. Он зевает и заражает зевотой всех остальных. — Леший, я полечу вперед поохочусь. Хватит уже сухари грызть.

Гнев вытаскивает из телеги самострел и колчан с болтами — пристегивает его на бедро, затягивает ремнем, чтобы не растерять их в полете. Несколько разогревающих упражнений, после которых он совершает несколько шагов вперед, переходит на бег, навострив крылья; а затем мощный толчок с одновременным махом. Гремори ощущает странную смесь чувств восторга и зависти, наблюдая, как Гнев взлетает в небо.

* * *

Отшельники рассаживаются вокруг костра, где на импровизированном вертеле развешаны кусочки кроличьего мяса. Почти готовые. Гремори сглатывает слюну, замечая, как кадыки остальных также движутся вдоль шеи.

— Я даже не думал, насколько сильно голоден, пока не начал их потрошить. — Гнев снимает один кусок, перекидывает с ладони на ладонь; дует, а затем надкусывает. — Готово!

После его команды каждый снимает по заготовленному куску и принимается остужать, чтобы скорее ощутить вкус жареного мяса на языке.