Хейл-Стилински-Арджент (СИ)

– Все же в порядке? - спрашивает его Стайлз, и Скотт вспоминает их первые бессонные ночи после того УЗИ, когда они прижимались друг к другу, и он слушал сердцебиение их ребенка. Они не говорили о выскабливании. Они не говорили о том, что думали, что потеряли его.

– Да, если не считать повышенного контроля беременности, избежания стресса и всего в этом роде, - Скотт зажимает сигарету между губ.

– И как только она позволяет тебе с ней носиться?

– Я не спрашиваю, - хмыкает он и замечает мигнувшие в темноте парковочные лампы. Под шинами поскрипывает песок.

– Какого хера? - Стайлз перегоняет сигарету в уголок рта, как какой-нибудь Бельмондо, и уверенно направляется к белому «остин хили» с калифорнийскими номерами. Это одна из летних ретро тачек Питера из его резиденции в Западном Голливуде. Таких на весь мир штук десять. А потом, прежде, чем Стайлз успевает подойти, пассажирская дверь распахивается и из пропахшего кожей и кокосовым маслом салона выскакивает, как мяч из софтбольной пушки, Элли.

– Солнышко, аккуратней с… - говорит Питер, интонационно - уже не в первый раз, но она, с присущей всякому ребенку небрежностью, все-таки хлопает дверью. Машину за сто шестьдесят тысяч долларов встряхивает, как стаканчик с ром/колой на сабвуфере. Подвеска натужно проскрипывает над пружинящими покрышками. Элли рывком оборачивается, не по погоде северной Калифорнии шорты болтаются на ее расцарапанных ногах, лицо раскраснелось. Когда Скотт замечает ее полный обиды и ненависти взгляд, он подается вперед, останавливая ее за плечи, ставя в приоритет сохранность своего ребенка.

– Сейчас… не самое подходящее время, малышка, - говорит он, опускаясь на корточки. Колени прохрустывают. - Стайлз и я все тебе объясним.

Элли смотрит на него с плохо скрываемым отвращением, отталкивает его руки и плечом толкает переднюю дверь, снося выпуклого пластмассового Олафа и отпихивая полосатый коврик из «Икеа». Когда Скотт оказывается за баррикадой из сваленных стульев в кухне 12 на 12, Элли уже напускается на Малию:

– Я думала, что ты умерла! - кричит она, растирая слезы по пошедшим пятнами щекам и ударяя ее в грудь и живот с силой обманутого разгоряченного ребенка. Тогда Скотт уже злится: он грубо сжимает ее кулаки, протолкнувшись к ним и опрокинув алюминиевый поднос с тако, и оттаскивает ее от своей жены. Но Элли выкручивается, лягнув его ногой в скользкой подошве с жвачкой, и выплевывает Малии в лицо: - Лучше бы ты умерла! Чтобы когда-нибудь не испортить жизнь еще одному ребенку!

Потом она оборачивается к Скотту, ее щеки влажные и черные от загара, проникшего в кожу, как креозотовая пропитка.

– Ты говорил, что друзья не врут! Не нужна мне такая дружба! - Элли толкает его, и из ее носа вливает кровь. Она стирает ее рукой, словно соус или арбузный сок, обыкновенным в своей повседневности жестом, как если бы это была привычка из разряда чистки зубов или завтрака. Она быстро обмазывает ладонь о футболку и выносится в темноту с последующим хлопком москитной сетки и удаляющимся скрипом песка под маленькой обувью до того, как они успевают решить, что им делать.

– Твою мать, - говорит Стайлз и срывается к хлопающей на сквозняке двери, но Лидия его останавливает. Из всего Скотт слышит только, как с ощутимым запахом горелой кукурузы скукоживаются в духовке маффины, пищит таймер и насколько быстро забилось сердце его ребенка.

– Тебе нельзя волноваться, - говорит он Малии.

– Это копилось все девятьсот миль, что я вез ее сюда. Спиной ощущал эту детскую нерастраченную энергию. Дерек был таким же, - Питер протискивается между косяком и холодильником, поворачивая плечом Статую Свободы, пришпиленную на их список продуктов. Он возвращает ее на место указательным пальцем. - Но здесь мы не потому, что девочке приспичило покопаться в бумажках приемного отца спустя десять лет от роду, не думайте, - продолжает он и оборачивается к ним, прокручивая в руках Колизей на магните. - Все дороги ведут в Рим. Верите или нет, внеплановое воссоединение семьи - не самое занимательное в этой слезодавительной истории.

//

– Как это могло произойти? - спрашивает Стайлз следующим утром, когда они собираются в ветклинике с Дитоном, эспрессо из МакДрайв и собачками с уретритом. За немытыми стеклами клубится туман.