Хейнский цикл

Паутина силы, направления, молчания росла.

Я старался не вступать в контакт с сознанием предсказателей. Молчаливое электрическое напряжение вызывало во мне сильное беспокойство. Такое чувство, будто меня втягивают, будто я становлюсь частью общего рисунка, звеном в паутине. Но когда я почувствовал себя отрезанным от всего мира и замкнутым в собственном мозгу, я понял, что установил барьер. Я был подавлен зрительными галлюцинациями, мешаниной каких-то образов, гротескных и сексуально обусловленных — черно-красных проявлений эротического гнева. Я был окружен гигантскими зияющими ямами, полными разорванных губ, ног и грудей. Я терял равновесие, я падал туда. Если это не прекратится, я действительно упаду и сойду с ума. Действовали могучие первобытные силы, вызывающие извращения и раздражения пола, силы, настолько мощные, что намного превосходили мои возможности контроля. Проходили секунды и часы, луна освещала стену, но в середине была лишь тьма и в центре тьмы — Фейкс, ткач, женщина, одетая в свет.

Этот свет был серебряным. Одетая в серебряную броню женщина с мечом.

Свет горел резко и невыносимо, свет вокруг ее тела, огонь, и она закричала от ужаса и боли.

— Да-да-да!

Хрипло захохотал дурак:

— Ах-ах-ах.

Его хохот перешел в крик, который все тянулся и тянулся. В круге послышалось движение, кто-то зашевелился.

— Свет, свет,— донесся неверный голос откуда-то из другого мира.— Свет, разожгите огонь в очаге.

Это был врач из Опрева. Он вошел в круг. Круг был разорван. Врач склонился над дураками, которые служили предохранителями. Оба неподвижно лежали на полу. Кеммеринг уткнулся головой в колени Фейкса, тяжело дыша и дрожа всем телом.

Извращенец, мрачный и угрюмый, скорчился в углу.

Сессия закончилась, время шло обычно, паутина снова рассеялась. Где же мой ответ, загадка оракула, двусмысленное пророчество? Я склонился над Фейксом. Он посмотрел на меня ясными глазами. На мгновение я снова увидел его таким, каким видел во тьме, в виде женщины, окруженной броней света, горящей и кричащей.

Мягкий голос Фейкса прервал видение.

— Ты получил ответ, спрашивающий?

— Да, Ткач.

Я и в самом деле получил ответ. Пять лет спустя Гетен станет членом Экумена. И никаких загадок и двусмысленностей. Мне казалось, что ответ этот не пророчество, а итог наблюдения.

Я не мог избавиться от ощущения, что ответ этот правильный. У него была повелительная ясность предчувствия.

У нас есть корабль «Нафал», мгновенная связь, мозговая речь, но мы не сумели обуздать предчувствия. Чтобы научиться этому, придется обратиться к гетенианцам.

— Я служу в качестве волокна,— признался мне Фейкс день или дна спустя после предсказания.— В нас растет энергия, все растет, пока не прерывается, образуя свет вокруг меня. Я сам становлюсь светом. Старик в крепости Арбин говорил мне, что если бы Ткача в момент ответа поместить в вакуум, он горел бы сотни лет. Поэтому мы, йомешта, верим в Меше. Верим, что он ясно видел прошлое и будущее и не только на мгновение, на всю жизнь после вопроса Шорта. Трудно поверить. Сомневаюсь, может ли человек это вынести. Но неважно...

Йусут, вездесущее и неуловимое отрицание Жанндары.

Мы шли рядом, и Фейкс смотрел на меня.

Его лицо, одно из самых красивых лиц, которые я видел, казалось вырезанным из камня.

— Во тьме было десять, а не девять,— сказал он.— Был незнакомец.

— Да, был. У меня не было против вас барьера. Вы слушатель, Фейкс, типичный эмфаш. Вероятно, вы и превосходный естественный телепат. Поэтому вы и Ткач, вы собираете в один центр излучения мозга всех предсказателей и организуете его определенным образом так, чтобы устремиться на поиски ответа.

Он слушал с неподдельным интересом.

— Странно видеть чудеса моей профессии со стороны, через ваши глаза. До сих пор я видел лишь изнутри, как участник.

— Если позволите... если хотите, Фейкс, я попытаюсь общаться с вами с помощью мозговой речи.

Теперь я был уверен, что он естественный коммуникатор Его согласие и небольшая практика снимут неосознаваемый им барьер.

— Если вы сделаете это, я услышу, что думают другие?

— Нет. Мозговая речь — это общение.

— Тогда почему бы не говорить вслух?

— В мозговой речи нельзя лгать сознательно.

Фейкс немного подумал.

— Эта наука может вызвать интерес королей, политиков и деловых людей.

— Деловые люди боролись против использования мозговой речи, когда стало известно, что ей можно научиться. Они на несколько десятилетий поставили ее вне закона.

Фейкс улыбнулся:

— А короли?

— У нас больше нет королей.

— Да, понимаю. Что ж, благодарю вас, Дженри. Но не мое дело учиться. И я не хочу учиться искусству, которое перевернет весь мир.

— По вашему собственному предсказанию, этот мир изменится в течение пяти лет.

— Я изменюсь вместе с ним, Дженри. Но я не хочу менять его.

Шел дождь, долгий приятный дождь гетенианского лета. Мы шли под хемменами над крепостью. Троп тут не было. И среди темных ветвей падал серый свет, чистая вода капала с алых игл.

Воздух был прохладен и полон звуков дождя.