Хелависа и группа «Мельница». Не только песни

— Я ведь не эмигрировала из России. Просто мне приходится проводить много времени за границей (по семейным обстоятельствам). На самом деле в большей степени все зависит даже не от места. Хотя у меня есть несколько песен, которые были написаны в Нью-Йорке. Там мне всегда очень хорошо пишется. Но больше все-таки все зависит от времени года и от того, что в этот момент происходит у меня в жизни. Иногда пишутся песни прямо в туре. Несколько дней назад я летела из Петербурга в Архангельск и в самолете дописывала новый текст. Так что все зависит от конкретного настроя.

— Вы говорили, что сюжетные линии всех ваших песен взяты из головы, что это не переработанный вариант уже существующей легенды. Как Хелависа выдумывает свои тексты?

— Не нужно сидеть и ждать, когда же прилетит вдохновение. Это ведь тоже адский труд. Ах, оно не летит! Ну хорошо, пойду тогда съем соленый огурец… Ой, что-то оно опять не летит… Вот так вот и сидишь, а это неправильно. Если не идут слова, то нужно сесть за инструмент и поподбирать мелодию. Посмотреть, какие слова будут, как из-под воды, проявляться из-под этой мелодии. Берешь своего коллегочку, садишься репетировать. Прогоняешь много раз вот эту новую музыку на ля-ля-ля. И вот из этого «ля-ля-ля» — бац! Пришло мне слово, а за него зацепилась рифма. У меня много документов, которые состоят из многоточий, нот, аккордов и цветов (золотой, фиолетовый, зеленый). И постепенно в многоточиях появляются слова, которые тянут за собой рифму.

— Вы привязываете каждую мелодию к определенному цвету?

— С цветами у меня ассоциируются окраски тональностей. Я, как Стравинский, вижу все эти штуки.

— Как вы думаете, образ, появившийся в современной России, мог бы когда-то стать канвой для одной из ваших песен?

— Сейчас я не вижу некоего основополагающего сильного образа государства, кроме военной мощи. А о войне петь я не люблю, хотя иногда и приходится.

— У каждого времени есть свои герои. Кто мог бы им быть сейчас?

— Как ни странно, я думаю, что это блогер плана Алексея Навального и других…

— Сейчас Россия для вас прежде всего связана с работой, потому что семья — в Швейцарии. Не было желания давать концерты там же, за границей, чтобы не уезжать часто и далеко на гастроли?

— Я бы, конечно, очень хотела. В Швейцарии я вообще не выступаю. Дело в том, что артист не может сам себе взять и организовать концерт. Должен быть интерес промоутера, который выходит на артиста и предлагает. Так у нас получились единичные выступления в Берлине и Таллине. При этом тот факт, что я постоянно живу в Швейцарии, а другие музыканты — в России, для немецкого промоутера не имел никакого значения. Его волнует материал, соберет ли коллектив площадку… В общем, рентабельно ли возить нас.

— В Берлине на ваш концерт пришла в основном русскоязычная публика?

— Да, это был фестиваль русской культуры в Берлине.

— Ваша старшая дочь уже школьница. Какое впечатление у вас от швейцарских школ?

— Дело в том, что она учится в дорогой и очень крутой международной школе. Причем сразу на двух языках — английском и французском.

— Вы не хотели отдать ее в русскую школу? Чтобы она думала на русском, а не на английском. Не боитесь, что, когда она вырастет, то не сможет понять в полной мере Толстого и Достоевского, потому что будет разговаривать по-русски только дома, на какие-то бытовые темы?

— У меня обе дочери полные билингвы. Они с рождения говорят на двух языках. И прекрасно думают на обоих. И мне бы очень хотелось это сохранить. Я думаю, когда они вырастут, они смогут читать и Толстого, и Достоевского.

— В одном из интервью вы сказали, что негативно относитесь ко всем инновациям, которые сейчас появляются в российской системе образования. Что именно вы имели в виду?