Хеллфайр

Своими неортодоксальными методами лечения, хирурги спасли меня от смерти в результате внутреннего кровотечения. Плохо было то, что в госпитале не удосужились проверить, не сломал ли я кости до того, как меня выписали. К тому времени, как я получил второе заключение, моя правая нога, обе лодыжки и правое бедро срослись в неправильной позиции. Они были полностью выведены из строя, как и моя спина, колени и правое плечо. Я не только выбыл из состязания за SAS, я был признан негодным по медицинским показаниям для службы в любом полку на передовой линии.

Иза-за возникших проблем в госпитале "потеряли" мои медицинские записи. Прикрывая себя, они подчистили все улики. Как будто моего случая вообще не существовало.

Для парней рядом со мной это не имело большого значения: моя солдатская служба закончилась. Но я отказался садиться за письменный стол и начал искать способы вернуться в бой, не таща на себе "Берген".

Мой кореш предложил мне подать заявку в Армейский Авиационный Корпус (AAC).

- Хочешь быть в самом замесе? - спросил он - Ты можешь в конце-концов, летать для SAS.

Он показал мне книгу. Внутри была фотография пилота в армейском вертолете, его глаза были замазаны чернилами цензора. За ним стояли четыре полностью экипированных членов Специальной Авиационной Службы (SAS). Он был прав. Если я не мог воевать с SAS, возможно я смогу летать с ними. Насколько это будет круто? Я смогу вернуться на передовую, не поднимая задницы.

Хотя 2-й батальон парашютно-десантного полка не был заинтересован в том, что бы кто-то уходил, в конце-концов мое заявление на перевод было запущено. Я сдал тесты на пригодность и с помощью блефа прошел через медиков.

Переход от десантника к обучению на пилота - при условии, что меня примут - означал что я застряну в звании капрала еще на четыре года, но я не был жаден до званий. У меня была задача.

Через несколько недель меня приняли на "сортировку" в Мидл Валлоп, главном аэродроме ААК, в двух шагах от Солсберри-Плейн.

Сортировка была процессом оценки способности потенциальных пилотов слушать, усваивать и повторять простые полетные маневры. Это был базовый тест, включавший наземную школу и был разработан что бы увидеть, есть ли у нас способность усвоить курс армейских пилотов.

Я должен был приступить в июле 1991 года.

Я не знал, могу я летать или нет, но мытьем или катанием, я должен был сделать все для этого.

Я ждал снаружи магазина одежды свой летный костюм, когда огромный мужик отодвинул меня локтем с дороги с пренебрежительным, полувраждебным взглядом и бросил пару потрепанных старых перчаток на прилавок. Цивил за прилавком полуподскочил от усердия, бросив человеку-горе слащавую улыбку и выложил перед ним новую пару белоснежных замшевых перчаток.

- Вот, пожалуйста мистер Палмер. Ваш размер, если конечно, я не ошибаюсь.

Они должно быть целиком ободрали для его пары горную антилопу.

Мистер Палмер не сказал ни слова. Он бросил взгляд на мой бордовый берет, наклонился, вторгаясь в мое личное пространство и посмотрел мне в глаза. Я подумал, что он имеет что-то против того, как я носил свой значок с серебряным крылом - в стиле 2-го парашютно-десантного батальона - над левым ухом (признак "деда", "вороны" носят полковой знак над левым глазом, почти посередине - прим. перев.), или он просто не любит десантников, в целом.

Он выдал мне тонкую улыбку, засунул перчатки в карман и вышел.

Я отложил имя мистера Палмера в дальний ящик. У меня были другие причины для волнения на тот момент. Проблема с оценкой была в том, что ни один из инструкторов - сварливых старых пилотов, служивших в ВВС, но теперь ставших гражданскими, далеко запенсионного возраста, не давал вам никаких намеков на ваши шансы на успех. Я понятия не имел, как у меня дела.

Капитан Такер позвал нас всех в комнату для брифингов в ангаре учебных самолетов. Мягко говоря, высокий, перспективный офицер Королевского корпуса электриков и инженеров-механиков, он был, как и мы, кандидатом, но из-за его звания он был лидером курса классификации. Нам сказали, что нужно набрать в среднем пятьдесят баллов за каждое упражнение. Всего будет двенадцать упражнений, с окончательной оценкой, выставленной в конце.

Когда они закончили с нами, инструктора записали все в синих папках с нашими именами на корешках, формата А4.

Я отчаянно хотел узнать, что же было в моей папке.

Стоя снаружи ангара вместе с курильщиками, однажды я увидел через окно комнаты, где их держат инструкторы. Папки были на второй полке стального шкафа. Когда я невзначай взглянул мимо курильщиков, пришел Чоппер Дженнингс (Chopper - тесак, а также жаргонное прозвище для вертолетов - прим. перев), один из инструкторов и запер шкаф. Затем он открыл верхний правый ящик стола, поднял большую оранжевую папку и бросил туда ключ. Дженнигс унес с собой ключ от ящика, но это меня не беспокоило. Я мог вскрыть замок, без проблем. Дверь тоже не была препятствием.