Читаем Хеллфайр полностью

Беда была в том, что ТПВВП еще не были построены в Бастионе; вместо этого нам приходилось приземляться на квадратные площадки - их было две, поверхность которых была засыпана строительными обломками, которые парни с "Чинуков" и "Апачей" смогли стащить у саперов, строящих лагерь. 

Площадки изначально были построены как парковки для техники. Все это было хорошо и прекрасно, за исключением того, что вездесущая пыль скапливалась между обломками. Только "пыль" не слишком подходящее для этого слово - в Бастионе, по-видимому, это было больше похоже на пудру из талька и, мать ее, она была повсюду. Импровизированная посадочная площадка, как любезно предупредил меня Билли, была едва ли безопасна для использования.

Потрясающе.

- Билли?

- Да, приятель?

- Ты все еще там?

- Слежу за каждым твоим шагом.

- Хорошо. Просто проверил.

Я продолжил движение к площадке. Мне нужно было совершить посадку "по нулям". Я не хотел оказаться в висении, потому что в воздухе будет куча пыли и именно так начинаются аварии; и я не хотел ни малейшего движения вперед, когда коснусь земли, потому что тогда я врежусь в два уже припаркованных перед местом моей посадки "Апача". Единственным способом обойти это, было лететь вперед и вниз, вперед и вниз, в одном крутом плавном заходе, пока мы не коснемся площадки.

Мои подозрения подтвердились, когда я увидел Джона, сажающего своего "Апача" на землю передо мной. В одну секунду я видел его, в следующую он просто исчез вместе со всей площадкой и двумя "Апачами" на ней. Для ошибок не было места. Если я отклонюсь влево, я столкнусь с Джоном и Саймоном. Если я отклонюсь вправо, мы попадем на неровную почву и перевернемся. Если я покачусь вперед, я бы попал в два стоящих вертолета. Оман был скверным местом, но по крайней мере, это был песок, а не пыль и врезаться было не во что.

Я продолжал заход на площадку, сбавив скорость с высотой на 100 футов ниже. Билли посоветовал мне притормозить еще немного, что бы осела пыль после посадки Джона.

- Да, понял, приятель.

Я сделал как он сказал. Проблема была в том, что пыль летела от двух садящихся "Чинуков", которые приземлились в сотне метров, или около того, к югу; клубящееся и катящееся облако пыли в 150 футов высоты и сотен метров шириной летело по всему лагерю.

Я начал свое снижение "по нулям". Мир, каким я его знал, исчез.

- Черт бы меня побрал.

- Не беспокойся, просто доверяй своей символике.

Внезапно, сквозь пыль я увидел тусклые силуэты вертолетов - два прямо передо мной и один впереди и слева от меня. Я терял скорость и падал к ним, вперед и вниз, вперед и вниз...

- Ты все делаешь хорошо, делаешь хорошо - сказал Билли - Доверься своей символике...

Если бы я промахнулся и попытался зайти на второй круг, я был врезался в вертолет впереди меня. Я прошел точку невозврата. 

Я взглянул влево и увидел два лица - Саймона и Джона. Вы всегда смотрите, как кто-то заходит на посадку, потому есть все шансы, что все пойдет не так. Это не было болезненным любопытством, это было просто опасно, и они наблюдали за мной как пара ястребов.

Теперь в любую секунду я мог коснуться земли.

- Приготовьтесь - сказал я - Три... два... один... заход!

Вертолет замедлялся, земля все еще поднималась, что бы встретить меня. Я боролся с инстинктивным желание добавить мощности, но в конце-концов не смог удержаться. О Боже, подумал я, сейчас мы пойдем...

- Я включу стояночные тормоза, дружище - сказал Билли.

Спасибо, нахрен - на одну вещь меньше беспокоится. Билли притормозит, как только мы коснемся земли.

Мы прошли шестьдесят футов и я совершил большую ошибку, посмотрев вниз и налево.

Пыль вилась ручьями вокруг меня - земля, где бы она ни была, будто превратилась в жидкость. Я утратил чувство поверхности под собой. Все, что представляло собой опору, исчезло из поля зрения и сменилось струящимся ковром жидкой каши. Это море пыли, двигавшееся влево, заставило меня почувствовать, что я скольжу боком вправо на скорости. Я боролся, что бы верить моей символике.

"Апачи" слева от меня начали исчезать из моего периферийного зрения, а затем, бум, пыль начала крутиться через мои винты и мое периферийное зрение полностью исчезло. Я все еще был в пятидесяти футах от земли и полностью ослеп.

- Вперед и вниз - продолжал Билли - Вперед и вниз...

Я держал голову неподвижно, не двигая даже мышцей, когда смотрел в монокль. Это был в режиме висения. Линия вектора скорости двигалась даже еще медленнее назад от вершины монокля к центру; я знал, что делаю шесть узлов. Я должен был вернуть вектор обратно к центру - нулевая скорость относительно земли - в то же самое время, когда высота также достигла нуля. 

Я не знал наверняка, попаду ли я на площадку и быстро выглянул в правое окно.

Ошибка...

Линия сместилась влево.

- Не двигай влево - завопил Билли.

- Я сделаю это, я это сделаю... - я не должен был, черт возьми, смотреть. Я так сильно сконцентрировался, что начал бороться с попыткой остановить дрейф, которого даже не было.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное