Читаем Хеллфайр полностью

На подходе нам бросился в глаза вид 3-го звена "Апачей", стоящих на земле. Я запросил у оперативный центра подтверждение, что они хотят нашего возвращения в Навзад. Мы должны были вернуться назад как можно скорее.

Когда я приземлился на пыльной посадочной площадке, у меня осталось 350 фунтов топлива - на пятьдесят фунтов ниже минимума, но какого черта. Если бы я снова оказался в таком же положении, я бы нарушил свой лимит еще больше.

Когда мы признали свое мелкое правонарушение во время разбора полетов позже в тот же день, Джон объявил что он приземлился всего с 200 фунтами топлива, что было вдвое меньше абсолютного минимума. Цена, которую вы могли заплатить за то, что бы не дать погибнуть нашим войскам, был заглохшие на обратном пути двигатели, на базе, если вы везунчик или посреди пустыни, если боги не на вашей стороне. Шансы обоих членов экипажа "Апача" выжить были чрезвычайно высоки. Будет ли дальше летать "Апач", был совсем другой вопрос.

Проблема с этой работой заключалось в том, что если вы оказались правы, пойдя на риск, вам "напоминали" что вы пошли на риск и уцелели. Если вы оказались не правы, это была ошибка экипажа - и вам об этом будут постоянно напоминать, как вы напортачили, пока вы будете летать за столом до конца того, что осталось от вашей карьеры.

Тафф подключился к крылу и объявил, что один из "Апачей" был подстрелен прямо сквозь хвост во время утреннего вылета. Он сказал, что Пэт умолял отправить их назад, но его завернули.

После быстрой заправки и перевооружение мы были снова готовы к вылету.

Мы взлетели первыми, Джон и Ник немного позже нас.

Мы вызвали мощное облако пыли. Билли закричал мне:

- Резко влево.

Я накренил ручку и вошел в вираж, моя голова сместилась, выравнивая перекрестье. Что бы он не увидел, это очень взволновало его.

Я увидел хвост Джона на высоте около сорока футов, исчезающий в облаке пыли. Они направлялись прямо в лагерь.

Мой желудок перевернулся. На мгновение воцарилась тишина, затем я услышал голос Билли.

- Они разбились - сказал он я-не-верю-своим-глазам тоном.

- Боже мой - сказал я. Пыль вдруг стала намного гуще. Должно быть, им было трудно.

Мы кружили несколько секунд, ожидая, насколько плохо это будет. Мы оба знали, что не стоит пытаться с ними поговорить. Они бы связались с нами, если бы могли. Но я не рассчитывал услышать что-нибудь.

Мы сделали два полных круга, прежде чем пыль улеглась.

- Как, черт возьми, они так вляпались? - спросил Билли.

- Без понятия.

- Я лучше взгляну, все ли с ними в порядке - сказал Билли. - Дикарь Пять Ноль... Это Дикарь Пять Один. С вами там все в порядке?

Нет ответа.

Затем послышался довольно тихий голос.

- Дай нам минутку - сказал Джон - Мы маленько в шоке.

Ни хрена.

- Ты в порядке?

- Дикарь Пять Один, совершил тяжелую посадку - сказал Джон.

- Насколько жестко? - спросил Билли.

- Недостаточно жестко, что бы перестать защищать 3-й десантный - ответил Джон - Пять Ноль взлетает.

Мы наблюдали, как они взлетели, на этот раз успешно.

На пути к Навзад Ник попросил нас осмотреть вертолет. Я летел рядом с ним и медленно сползал назад, по их правому борту. Мы с Билли искали поврежденные антенны или вооружение. Я облетел весь их вертолет, но не увидел ни единой вмятины.

Ребята отошли к востоку от вади, где их должны были забрать "Чинуки". Отход 3-го десантного шел без осечек, пока американский бомбардировщик В1 не продемонстрировал силу.

Командующий хотел предупредить талибов, что бы они не пересекали вслед за ним вади, и решил показать им, что их ждет, если они попробуют. В1 был огромным самолетом с большими двигателями, предназначенный для полетов на высоте. Снизившись здесь, он стал магнитом для зенитных ракет любого оператора ПЗРК.

Джон и я были на южной окраине города. В1 должен был пролететь между нашими позициями и мы не могли дождаться, что бы увидеть его вблизи.

Когда он появился, он пролетел над горами на высоте 5000 футов и пересек Навзад с юга на север. Он прошел между нами, устроив маленькое представление, пока не задрал нос наверх и не подставил свои незащищенные двигатели городу. В ту секунду, когда он начал набирать высоту, я едва не обделался.

- Запуск ракеты с близкого расстояния слева, на одиннадцать часов - проскулила мне Бетти.

- Запуск ракеты - крикнул я Джону по радио.

- Тоже запуск ракеты - крикнул он в ответ. Мой рот наполнился жидким алюминием, а моя мошонка сморщилась.

- Засада...

Как только Бетти это сказала, я начал обратный отсчет. Тепловые ловушки разлетелись по обоим бортам моего "Апача"; мои глаза были выпучены, просматривая небо на предмет полос дыма, направляющихся ко мне.

Пять...

Я знал, что нельзя маневрировать до пяти. Я мог видеть Билли, ярко освещенным блеском ловушек.

- Вдова Семь Два, это Дикарь Пять Один. Вы видели выпущенные по нам ракеты?

Четыре...

Я доверял уверениям центра исследований методов боевых действий в воздухе, что мы будем в порядке, но я все же изрядно был близок к обосратушкам.

- Негативно.

Три...

- Вы слышали взрывы над Навзад, которые могут быть промахнувшейся ракетой?

Два...

- Негативно.

Один...

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное