Хельмова дюжина красавиц

После того, как за Себастьяном закрылась дверь, Богуслава дала выход гневу. И ненавистная ваза разлетелась на сотни осколков.

— Сволочь! С-скотина! — Богуслава топтала их, с каким-то неестественным наслаждением вслушиваясь в хруст стекла, чувствуя его сквозь плотную подошву домашних туфель, и кроша, вдавливая в ковер, в паркет. Она сама не знала, кого ненавидит больше: отца с его матримониальными планами или же упрямого, устойчивого к приворотам князя…

Агнешку!

Из-за нее все…

Стоило подумать, и вот она, хельмово отродье, явилась, сменив одно атласное платье на другое, роскошней прежнего. Стоит, улыбается…

— Деточка, — от ласкового ее тона Богуслава зарычала. — Ну к чему так расстраиваться? Запомни, гнев ничего и никогда не дает…

Она оглядела комнату и вздохнула.

— Если бы ты не была столь самоуверенна… и спросила совета у человека опытного в… делах подобного рода, — присев, Агнешка собирала красно-золотые осколки, — то узнала бы, что Себастьян Вевельский несколько неадекватно реагирует на классическую магию. Он ведь метаморф, милая, а подобные вещи стоит учитывать.

— Злорадствуешь? — ярость схлынула.

И силы унесла.

Осталась неясная глухая тоска, ноющая боль в груди, обида еще, пожалуй. Разве ж она, Богуслава, была бы плохой женой? Она молода, богата и красива… вице-панночка Познаньского воеводства как-никак, а ежели б папенька подсуетился, отписал старому знакомому, то и корону панночки она бы получила.

Так нет же, уперся рогом, дескать, недостойно княжны…

…других достойно, а Богуславе…

Обид накопилось, и они виделись осколками, яркими, наполнявшими ладонь Агнешки до краев. В какой-то миг почудилось, будто бы не стекло это, но кровь, стекавшая с белую чашку колдовки.

Однако Богуслава моргнула, и наваждение исчезло.

О колдовке беспокоиться нечего, та поймет, что лучше промолчать о высоких клиентах, глядишь, и помогут с каторги поскорей выйти…

— Не злорадствую, но хочу помочь, — ответила Агнешка, глядя по-новому.

С интересом.

— Чего ради?

— Ну… — Агнешка ссыпала осколки в чайник и подняла подарок Себастьяна. — Что это?

— Скребок. Для языка.

Мачехин серебристый смех заставил Богуславу скривиться.

— Забавный мальчик… а твой вопрос… мы ведь не уживемся в одном доме, ты это понимаешь?

Еще как. В ином случае разве ж стала бы Богуслава рисковать?

— Конечно, с твоей стороны было бы мило исчезнуть… но увы, — Агнешка отложила скребок и вертела в тонких холеных пальчиках ковырялку для ушей.

Все-таки ненаследный князь — та еще скотина…

Но насчет дела не врал.

И если история выплывет… нет, каторга Богуславе не грозит, но слухи пойдут, что она с Хельмовой ворожбой завязалась… и тогда на замужестве можно крест поставить, одна дорога останется: в храм Иржены. А желания отречься от мира Богуслава не испытывала.

— И пожалуй, я могла бы помочь твоему исчезновению, — продолжила мачеха.

— Выдав замуж за… за… этого?!

— Не нервничай, — резко осадила Агнешка. — У тебя невыносимый характер, милая. Это существенный недостаток для женщины. Что до бедолаги Янека, то он, конечно, не красавец, но в отличие от твоего разлюбезного Себастьяна, богат. Или ты думаешь, что и после свадьбы мы будем тебя содержать?

Мы? Да эта стерва всерьез полагает, будто имеет равные с Богуславой права на папенькино состояние? Но Богуслава сдержалась. Все-таки была она, хоть и вспыльчивой, но отнюдь не глупой особой.

Сию беседу Агнешка затеяла неспроста. И та одобрительно кивнула:

— Видишь, и ты способна с собою управиться. Не так это и сложно. А думать — и того проще.

Насмешку Богуслава пропустила мимо ушей. Агнешка же, устроившись в кресле, где не так давно сидел ненаследный князь, продолжила.

— И будь добра, подумай, что даст тебе Себастьян? Твое придание уйдет на погашение долгов их семьи, а дальше?

Молчание. И стыдно признать, но Богуслава и вправду… недооценила перспективу.

— Меж тем Янек будет баловать тебя… а после его смерти ты станешь…

— Вдовой? — Богуслава позволила себе усмехнуться.

— Богатой молодой вдовой, — внесла некоторые уточнения Агнешка.

— У него есть сын от первого брака.

Год-другой Богуслава выдержала бы, но если больше… Агнешка же коснулась изящными пальчиками губ и тихо сказала:

— Сын — помеха, но любую помеху при желании можно устранить… если обратиться к нужным людям…

Повисла пауза. И нарушила ее Богуслава.

— Что ты предлагаешь?

— Союз. Ты оказываешь услугу нам. Мы тебе.

— Мы?

— Мне и моей подруге…

— И что за услуга?

— Всему свое время, Богуслава. Но клянусь, ничего сверхсложного от тебя не потребуют.

— А если я откажусь?

Агнешка пожала плечиками.

— Жаль… траур мне не идет.

— Ты…

— Не я, дорогая, но, скажем, черная лихорадка… это будет очень печально… умереть во цвете лет от черной лихорадки.

Проклятье!

И ведь не врет… смотрит с насмешкой, точно видит насквозь. А может и видит… нельзя было к колдовке идти… оттого, видать, и попросила она крови с полчашки… не для алтаря, для наговора…

— Вижу, ты все поняла правильно, — Агнешка мило улыбнулась. — Не бойся, Богуслава. Скоро ты сама поймешь, насколько выгодно с нами сотрудничать. В конце концов, разве мы, женщины, не должны помогать друг другу?