Хельсрич

— Твой труп будет выкинут из священных внутренностей Ординатуса Армагеддона, а все свидетельства твоего существования сотрут из памяти.

Юрисиан вздохнул, готовясь предложить свои условия, но тут включилась вокс-связь. Гримальд, наконец-то.

— Реклюзиарх. Полагаю, время пришло?

— Мы сражаемся у Храма Вознесения Императора. Сколько тебе нужно времени, чтобы доставить орудие?

Владыка кузни посмотрел через бронированные стёкла на стоящих на страже титанов, а затем на город за ними под затянутым дымом небом. До изгнания в пустыню он изучал гололиты с планом города.

— Два часа.

— Состояние орудия?

— Как и прежде. У “Оберона” нет ни пустотных щитов, ни вторичных оружейных систем, а из-за низкой подъёмной мощности суспензоров скорость минимальна. В одиночку я могу стрелять не чаще одного раза в двадцать минут. Мне потребуется вручную перезаполнять топливные аккумуляторы и восстанавливать снабжение из герметичного плазменного за…

— Увидимся через два часа, Юрисиан. За Дорна и Императора.

— Как пожелаешь, реклюзиарх.

— Запомни мои последние слова, Владыка кузни. Не подводи орудие слишком близко. От храмового района остались лишь пепел и пламя, мы окружены со всех сторон. Сделай единственный выстрел и уходи из города. Догони отступающих титанов Инвигилаты и свяжись с войсками, которые наступают у Болиголова.

— Ты хочешь, чтобы я сбежал?

— Я хочу, чтобы ты не погиб зря и спас бесценное для Империума орудие, — Гримальд на секунду замолчал, паузу заполнил яростный грохот далёких залпов. — Мы все погибнем здесь, Юрисиан. Нет бесчестья, что твоя судьба будет иной.

— Укажи основную цель, реклюзиарх.

— Ты увидишь, когда будешь двигаться через район храма, брат. Твоя цель — “Сокрушитель Богов”.

Вскоре путь преградили четыре титана.

Самый мощный из них — он появился последним — был “Владыка войны”. Броня исполина была чёрной, но не от повреждений, её покрасили в такой цвет. Орудия опустились вниз — огромные стволы нацелились на платформу Ординатуса. По цифровому обозначению на корпусе титана можно было идентифицировать, как “Баньши”.

— Я — принцепс Амасат из Инвигилаты, заместитель Старейшей и в случае смерти принцепс-майорис наследник её титула. Немедленно объясни это безумие.

Юрисиан посмотрел на город и тщательно обдумал слова, прежде чем озвучить предложение. Он говорил уверенно, понимая, что у Адептус Механикус просто нет иного выбора. Храмовник возвращается в город, и титаны последуют за ним во имя Бога-Машины.

Кладбище — огромный сад возвышающихся камней и погребённых костей — стало пристанищем бури, ранее разорявшей район храма.

На рассвете второго дня враг разрушил стены, но только затем, чтобы обнаружить, что именно здесь начинается настоящая оборона. Когда танки пробили укрепления, и твари карабкались по обломкам, тысячи последних защитников Хельсрича ожидали среди мавзолеев, надгробий, изукрашенных гробниц основателей города и часовен почитаемых святых.

Яркие лучи лазерного огня подобно паутине накрыли поле битвы, рассекая целые ватаги инопланетных тварей на куски.

В авангарде вместе с сокращающейся группой братьев древним боевым молотом сражался облачённый в чёрное воин. Каждый взмах булавы заканчивался ударом, обрывавшим орочью жизнь. Плазменный пистолет давно разрядился, опустел и свисал с запястья на толстой цепи. Когда битва становилась особенно яростной, Храмовник размахивал им как цепом, с такой силой сокрушая морды ксеносов, что проламывал черепа.

Рядом в смертоносной гармонии двигались и кружились два мечника. Приам и Баярд, прекрасно дополняли друг друга мастерским владением клинком, они рубили и пронзали орков одинаковыми ударами, одинаково двигались и порой даже действовали одновременно.

У Артариона больше не было штандарта — даже обрывков не осталось — знаменосец взял в руки два пыхтящих цепных меча, их зубья уже притупились и забились кровавыми ошмётками. Бастилан прикрывал брата, меткими выстрелами из болтера разрывая плоть ксеносов.

Неро всё время находился в движении, апотекарий не позволяет себе даже секундной передышки. Он перепрыгивает через трупы зелёнокожих, болтер не замолкая грохочет, отбрасывая тварей от тела очередного павшего рыцаря и давая время извлечь геносемя убитого.

Когда ему приходится совершать этот ритуал, по бледному лицу текут слёзы. Но не от гибели братьев, а от ужасного чувства напрасности всех усилий. Их генетическое наследие никогда не покинет Хельсрич, чтобы стать частью новых астартес, и ни один орден не может себе позволить с лёгкостью пережить потерю ста воинов.

Примерно в то время, когда Юрисиан вошёл в город в сопровождении пяти титанов Легио Инвигилаты, имперские войска сдерживали натиск на внешние границы кладбища.

— Назад. Назад к храму! — раздались крики над разреженными линиями обороны.