Хендерсон, король дождя

— Нет, Ромилайу, мне ни за что не стать его достойным преемником. Я бы надорвался. Кроме того, мне пора домой. И, скажу тебе, я — не какой— нибудь племенной жеребец. Кроме шуток. Мне без малого пятьдесят шесть лет. При одной мысли об этой ораве сердце уходит в пятки. Да и как жить под пристальным оком Бунама, Хорко и прочей публики? Смотреть в глаза королевы Ясры? Я обещал ей… Ох, Ромилайу, как будто я имел право что-либо обещать! Так что давай-ка сматывать удочки. Я чувствую себя гнусным самозванцем. Единственное, за что я могу себя уважать, это что я кое-кого любил в своей непутёвой жизни. Бедняга мёртв. Это меня убивает. Дело даже не столько в жёнах, сколько в том, что мне здесь больше не с кем поговорить. В моем возрасте хочется интеллектуально общаться. Это — все, что нам остаётся. Плюс доброта и любовь.

Я снова впал в скорбь. Да она и не оставляла меня ни на минуту с тех пор, как я очутился в этом склепе. И вдруг меня осенило.

— Ромилайу, смерть короля наступила не от несчастного случая!

— Что вы иметь в виду, сэр?

— Это было подстроено. Я уверен. Теперь скажут — это ему наказание за то, что держал у себя Атти. Им ничего не стоило убить короля. Решили, что я более покладист. Ты мог бы дать руку на отсечение, что это не так?

— Нет, сэр.

— Вот именно — «нет, сэр»! Это заговор. Дай только мне до них добраться — в порошок сотру!

Я подкрепил эти слова жестами и глухим рычанием. Может, и вправду перенял что-то у львов — не точность и изящество движений, как Дахфу, а нечто более грубое? Трудно сказать заранее, во что выльется чужое влияние. Должно быть, Дахфу было грустно наблюдать подобный результат, но он делал скидку на мой тяжёлый жизненный опыт. Великодушная, благородная натура!

— Нам нужно выбраться отсюда, — сказал я Ромилайу. — Кстати, где мы находимся? И чем располагаем?

— Ножом, сэр, — ответствовал Ромилайу, доставая большой охотничий нож. Он спрятал его в копне волос, когда его схватили люди Бунама.

— Молодчина!

И я сделал такой жест, будто собираюсь кого-то заколоть.

— Лучше копать, сэр.

— Что ж, это не лишено смысла. Ты прав. Хотел бы я добраться до Бунама! Это стало бы роскошной удачей! Однако нужно быть осторожным. Сдерживай меня, Ромилайу. Видишь, я вне себя? Что там, вон за той дверью?

Мы тщательно обследовали стену и обнаружили довольно высоко над полом, щель между камнями. Ромилайу принялся расширять её ножом. Я то поддерживал его на руках, то становился на четвереньки, и он карабкался мне на спину.

— Кто-то подрезал трос, — высказал я предположение.

— Может быть, сэр.

— Никаких «может быть». Иначе зачем удерживать тебя в городе? Это был заговор против Дахфу и Сунго, то есть меня. Правда, он тоже подложил мне свинью, позволив поднять Мумму.

Ромилайу продолжал прилежно расширять щель. На меня летела каменная крошка.

— В то же время, король сам жил как на вулкане. Угроза его жизни была велика и постоянна. Если он как-то сосуществовал со смертью, мне сам Бог велел. Он был моим другом.

— Другом, сэр?

— Можешь назвать это любовью. Знаешь, старик, мой отец предпочёл бы, чтобы утонул я, а не мой брат Дик. Значит ли это, что он не любил меня? Нет.

Я тоже был его сыном, и он тяжело переживал бы мою смерть. Но, если выбирать, он предпочёл бы потерять меня, а не Дика. У моего брата был только один недостаток: он покуривал травку. О, я не осуждаю. Жизнь есть жизнь; кто мы такие, чтобы осуждать?

— Да, сэр.

Ромилайу усердно поворачивал в щели нож и вряд ли понимал, что я говорю.

— Что толку сетовать на жизнь? Она просто идёт своим чередом, и больше ничего. Однажды я рассказал Дахфу о своём внутреннем голосе. Который заладил, как попугай: «Я хочу, я хочу, я хочу»! Интересно, чего он хотел?

— Да, сэр.

— Он хотел чего-то настоящего.

Стоя на четвереньках, я ронял в пол слова:

— Принято считать, что высокие материи — выдумка, иллюзия. Черта с два, все как раз наоборот. В человеке заключена вселенная, она требует простора. Вечность в нас заявляет о своих правах. Вот почему так трудно смириться с дешёвкой. Возможно, мне следовало остаться дома. Научиться целовать землю. — Я ткнулся губами в земляной пол. — Но я почувствовал: ещё немного — и я взорвусь. Ах, Ромилайу, почему я не до конца открыл королю душу? Не могу спокойно думать о его кончине! Но я покажу этим подонкам! Дай только выбраться отсюда.

Ромилайу перестал вычищать пальцем расширенное отверстие.

— Я видеть, сэр!

— Что ты видишь?

Я приложился глазом к отверстию. На полу в соседней комнате лежало тело Дахфу. Его сторожил помощник Бунама. В данный момент он спал, сидя на табуретке. Рядом стояла корзина с холодным печёным картофелем; к ней был привязан маленький — две-три недели от роду — щенок льва.