Хендлер, или Белоснежка по-русски

А у Кирилла от жара, сковавшего тело, все слова будто осели в груди. Не то что говорить — дышать было трудно. Хозяин же, будто адская температура не проникала через его загрубевшую кожу, спокойно потянулся за веником:

— Ну, начнём, благословясь…

* * *

Кирилл вывалился из предбанника в одном полотенце, обёрнутом вокруг бёдер, — всё, на что хватило сил, и повалился на паллеты с наброшенным на них покрывалом. Теперь главным было отдышаться и унять бешеное сердцебиение. Ему хватило и десяти минут, а хозяин продолжал париться и приговаривать: «Эх, хорошо!»

— Я ж сказал, что батя его ушатает, — кто-то сказал неподалёку.

— Это я сказал, не ври!

Подошли близнецы:

— Мамка тебе постелила в Наськиной комнате.

Кирилла сразу подбросило:

— Я домой… — он моментально выпрямился, отлепляясь от стены, на которую опирался. Но близнецы расхохотались:

— Ах-ха-ха, ты не бойся! Наська с нами будет, у нас кровати двухъярусные, — сказал один, пока второй скалил зубы.

— Дашь завтра покататься на своей тачке? — спросил второй, оценивающе разглядывая гостя.

— Сопля ещё не доросла, — буркнул Кирилл, отирая вспотевшую грудь углом полотенца.

— А нам отец разрешает, если недалеко — по улице. Не боись, не разобьём.

— А мы тебе Наськин секрет покажем.

Кирилл покачал головой: до чего ушлые близнецы. Он бы не удивился, если бы именно эта парочка его до утра женила на хендлерше. Называется, заехал на пять минут — с родителями познакомился, в бане попарился, на ночь остался…

— Соглашайся, секрет стоящий, — убедительно сказал один близнец и переглянулся со вторым, советуясь взглядом. — Ладно, скажем половину. Наська сняла со стены плакат, который никому не разрешала трогать.

— О-у-х! — из бани вывалился Сергей Сергеич, чем спас гостя от настырных сыновей, — сегодня я перестарался… Эй, а вы почему не под одеялами? Быстро спать!

Близнецы развернулись к дому, а отец точно так же, обернув бёдра полотенцем, присел остыть возле парня.

— Батя, а лось будет? — всё-таки обернулся второй.

— Цыц, рыжие! — гаркнул отец семейства, мол, не их это дело.

Помолчали, Кирилл уже и не заикался об отъезде, чувствуя: до кровати бы доползти. Но прошло пять минут, и батя восстановился, принёс из предбанника одежду, начал одеваться прямо на улице, не вставая с паллет. Гость обернулся на яркие окна, в одном из них к стеклу прильнули две мордашки, поэтому постеснялся (мало ли кто ещё подсматривает) и оделся в предбаннике, в чужую тельняшку и спортивные штаны. Хорошо, что на штанах к резинке были дополнительно шнурки: отец Насти был заметно выше и плотнее.

Вместо того чтобы уложить гостя спать, его снова завели на кухню. На стол опустилась разделочная доска, на неё — сковорода. Хозяин поднял крышку, демонстрируя обещанное содержимое — жаренную картошку с грибами, а рядом поставил тарелки с аккуратными ломтиками сала и зеленью.

— Что там те вареники с вишней? Женская еда! А тебе, после шкафа, надо силы восстановить. Помог так помог! — и в центр стола вознеслась бутылка с содержимым цвета светлого коньяка и плавающими мелкими светлыми комочками.

Кирилл попробовал было сопротивляться, но Сергей Сергеич причмокнул губами, разливая в две рюмки первую порцию лекарства:

— Сам увидишь, как легко пойдёт. На кедровых орешках — «аналогов нет». Утром встанешь — и не почувствуешь, что пил. Надо попробовать, Федя, надо!

Карамзин уже понял: с этим папашей торговаться — себе в ущерб. До сих пор с гостем ничего плохого не делали, если только намеренно не доводили до бессознательного состояния, чтобы сделать то самое плохое. Но что именно? Настя глаза не мозолила, как будто у случайных друзей оказался. Семейный лёгкий уют и доверие чувствовались во всём, и это, безусловно, была заслуга хозяина дома — насмешливого мужика лет пятидесяти. Никакого пафоса и высокомерия. Отношение к пацанам на уровне равноправия, а не подчёркнутого покровительства, как между двумя поколениями Карамзиных. К малознакомому мужику доверия и уважения у Беловых было больше, чем у…

— Ну, за твоих родителей! — хозяин озвучил третий тост.

Кирилл, хоть и закусывал, коварство «аналоговнетной» продукции Белова-старшего почувствовал запоздало: сначала стало хорошо, и вдруг накатила горечь. Хлопнул стопку из послушания, ему подсунули кусочек сала на вилке, потом огурчик… И он поплыл…

Ещё после бани тело расслабилось так, что перестали болеть напряжённые за день плечи. А сейчас весь мир отошёл на второй план, на первом остался стол с домашней самогонкой, сковорода с жареной картошкой и напротив мужик, которого захотелось обнять и всплакнуть в его похожее полосато-тельняшечное плечо.

Не заметил, как стопка снова наполнилась:

— Кирюха, не пропускай! Шлангуешь… За что пьём? Предлагай, твоя очередь, — добродушно сказал собеседник, не акцентируя внимание на факте странной очередности.

— Мне всё равно… — осоловело покачал головой Кирилл, просто осушил посуду, подпёр щёку кулаком и задумался, кажется, засыпая в вертикальном положении.

— А теперь рассказывай, — вырвал его из расслабленного состояния хозяин.