Хендлер, или Белоснежка по-русски

И Кирилл выдохнул: опять померещилось. Чёртова материнская паранойя, сам уже подозрительностью заразился! С облегчением принял папку, открыл её. В первом файле лежал конверт, перелистнул его. В следующем находился чертёж, Кирилл присмотрелся и узнал планировку пятикомнатной квартиры:

— Что это?

Дмитрий Иванович не торопился отвечать, возможно, посчитав вопрос глупым, направился к бару, достал из него бутылку и разлил коньяк по двум бокалам, пока сын изучал документацию.

— Почему здесь моё имя? Что это за квартира? — Кирилл полистал следующие страницы. Один бокал с золотистой жидкостью ткнулся ему в руку. — Я за рулём, не буду, спасибо.

Дмитрий Иванович усмехнулся, дождался, когда сын поднимет на него вопросительный взгляд и упрётся им, требуя разъяснений.

— Я купил её для тебя год назад. Наблюдал, как ты строишь свою фирму, экономишь. Ждал, когда по примеру своего Свиридова квартиру себе приобретёшь, но нет — сидел у мамкиной сиськи. Решил подарить, когда оторвёшься наконец… Виноват, не подумал, что ты можешь сбежать. Бери, в конверте ключ, адрес на первой странице и не выпендривайся. Пока себе достроишь, чего планировал, где будешь жену прятать?

«Молодец, сынок! Вижу, что ты справился. Я горжусь тобой, сын!» — какой-то противный до горечи внутренний голос передразнил отца. Тошнота подступила изжогой, и Кирилл поморщился, протянул документы на квартиру, но Карамзин-старший спрятал правую руку в карман и, позвенивая мелочью, пошёл к своему рабочему месту — за стол.

Тот же язвительный голос подсказал: «На этом всё. Ты ещё что-то хотел?» — и Кирилл не сдвинулся с места, ожидая чего-то подобного.

— На ужин останешься? — тем временем отец вернулся к своим бумагам. — Мать хотела тебя видеть.

Закипающий гнев ударил огненной лавой в голову, Кирилл покачнулся. Если бы можно было выораться раненым лосем, как у Беловых! Но на отца это не действует, прошлый раз, когда сломалась гитара, стало только хуже. А руки сами собой сжались в кулаки, стало трудно дышать. Не помогло то, что галстук был снят ещё в машине. Впервые за два года Кирилл позволил себе это сделать такую вольность в присутствии отца, который даже дома носил костюм, правда, галстуки тоже снимал.

«Кир, послушай, пообещай мне не ссориться с отцом, — вспомнилась Настина просьба. — Если будет совсем плохо, расскажи, что ты чувствуешь, но не обвиняй, пожалуйста, не ссорься. Не бойся показаться смешным: это твои родители. Если не сразу, то позже они тебя поймут. Пожалуйста, Кир!» И он не мог не дать слово. Но сейчас плохо управляемая проклятая лава, словно в закрытом контейнере, бесновалась, требуя выхода. Или через гнев, или слёзы. Ни того, ни другого он себе позволить не мог: отец наблюдал за ним.

Откашлялся от першения, взглянул на часы — девятый. Ещё можно успеть до темноты к Беловым.

— Спасибо, но обойдусь как-нибудь, — он положил красную папку на столик, засунул руки в карманы, с хорошо разыгрываемым равнодушием прошёлся по комнате, потрогал картину с изображением римского цезаря. — У Насти очень хорошие родители… Настоящие… Живые… Есть два брата, Сашка и Мишка. Близнецы. Им четырнадцать… Забавные…

Кирилл повернулся — отец его внимательно слушал, не перебивая, но и не вставляя реплики, которые сейчас должны были бы логично прозвучать: «Когда познакомишь? Где живут? Чем занимаются?» Отец молчал.

Кирилл двумя пальцами коснулся переносицы, снимая предательские две капли в углу глаз — лава просилась наружу. Бежать надо было, пока не наговорил лишнего, он обещал Насте!

— Ладно. Спасибо.

— Где собрался дом строить? Проект уже составил или только придумал? — спросил вдруг Дмитрий Иванович.

Никаких эмоций от происходящего, только деловой подход. «Как не русский», — почему-то вспомнились слова Белова дяди Гены.

— На Урале. Хочу выкупить там деревню и построить небольшой отель для начала. С губернатором ещё не говорил, поеду завтра.

У Карамзина-старшего отвисла челюсть, на секунду, а затем он рявкнул, от чего Кирилл невольно вздрогнул:

— Совсем крыша поехала⁈ Ты куда собрался деньги вбухать — в мёртвую зону? Это тебе твоя Настя подсказала? — запыхтел, резко встал, от чего кресло со скрежетом проехалось по паркету и упёрлось в стоящий позади книжный шкаф. Карамзин стремительно, не так размеренно, как до этого, преодолел расстояние, разделяющего его и сына, и ткнул ему пальцем в голову. — Что у тебя здесь происходит⁈ Музыка? Будешь развлекать поселковых медведей своей брынчалкой? А потом прибежишь ко мне: «Папа, я опять облажался, дай мне новую фирму!» — так?

Горячая изжога плеснулась под грудь, бухнула в голове и откатила назад, оставляя опоясывающую боль в желудке. Кривя губы, Кирилл с трудом сказал:

— Не прибегу. Вообще никогда. Спасибо, что всегда «верил» в меня. И… — дойдя до двери, он остановился, не удержался, выпустил то, что кипело на душе долгие годы. — Мать права: мне не стоило рождаться, я вам все планы вечно путаю. Поэтому, да — Урал. Подальше от вас, чтобы не позорить фа-ми-лию Карамзиных.

С усилием открыл тяжёлую дверь и на прощание заставил себя спокойно кивнуть: