Хент

— Теперь укажи мне другой выход, откуда я мог бы улизнуть незаметно.

Старик повел его через задние ворота, ведущие к скотным дворам.

— Прощай. Я вернусь, когда кончится обыск, и как-нибудь улажу дело, ты не беспокойся.

Эфенди удалился. Дорогой он несколько раз повторял про себя: «Теперь жизнь твоя в моих руках, старшина Хачо, что захочу, то и сделаю»…

Был первый час. Вардан, Айрапет и Апо еще не возвращались, остальные сыновья работали в поле. Женщины заняты были приготовлением обеда. Крестьяне обычно обедают в поле, а потому никто из домашних не знал о случившемся.

Старик Хачо с нетерпением ждал полиции, как приговоренный ждет смерти, зная ее неизбежность.

Он скрыл все от домашних, не желая пугать их заранее.

Наконец явился офицер с толпой полицейских.

Хотя домашние ничего не знали о происшедшем, все же приход солдат не удивил их: им не впервые было принимать таких гостей, которые приходили, оставались по нескольку дней, ели, пили и потом уходили. Появление турецких солдат в домах армян крестьян, в особенности в доме старшины, было обыкновенным явлением.

— Мне приказано произвести обыск, — сказал офицер, обратившись к старику Хачо.

— Дом мой к вашим услугам, где хотите осматривайте, — ответил старик, стараясь сохранить хладнокровие.

Офицер предварительно приказал запереть все двери и, расставив везде часовых, начал обыск. Прежде всего осмотрели ода, затем перешли к другим комнатам и, заглянув во все углы и щели, перебрали все предметы, но ничего подозрительного не нашли.

Женщины поняли, что случилось нечто необыкновенное, и подняли вопль. Но старик велел им молчать. Он успокоил их, сказав, что ничего опасного нет.

Покончив с обыском, офицер начал допрос.

— Жил ли в этом доме молодой человек, по имени Микаел Дудукджян?

— Он провел здесь несколько дней, — ответил старик.

— Знали ли вы его раньше?

— Я видел его впервые.

— В таком случае, почему же вы приняли его?

— Я старшина этой деревни. Вы ведь знаете местный обычай, по которому дом старшины что-то вроде караван-сарая или гостиницы, где всякий чужестранец и незнакомец находят ночлег. Как могу я знать, кто приходит или кто уходит отсюда?

— Не оставил ли он у вас каких-нибудь вещей?

— Ничего не оставил.

— Вам не известно, с какой целью бродил он в этих краях?

— Он ничего нам не говорил. Знаю только то, что он учитель.

— С кем он виделся или совещался?

— Учитель виделся со многими, чтобы приискать себе учеников.

— А вы знаете, где он теперь?

— Нет.

— Он арестован.

— Тем лучше, если он плохой человек. В эту минуту постучали в калитку.

— Не впускать никого, — приказал офицер. Слуга доложил, что это Томас-эфенди.

— Он может войти.

Вошел Томас-эфенди и, увидев офицера с солдатами, притворился удивленным, точно не знал, почему они явились в дом Хачо.

— Добрый день! В чем дело, что случилось? — спросил он, изобразив на лице крайнее удивление.

Офицер объяснил цель своего прихода. На лице эфенди появилась притворная улыбка, и он, взяв за руку офицера, сказал:

— Ручаюсь головой, что вы не найдете ничего подозрительного в доме Хачо. Вы не знаете еще, какой он добрый и честный человек.

Эфенди отвел офицера в приемную, а солдаты и полицейские остались сторожить ходы и выходы.

— Старшина, — обратился эфенди к старику, — эти люди голодны, прикажи приготовить для них обед. Нужно, чтобы водки было побольше, ты понимаешь?

Последние слова он произнес по-армянски. Старик вышел из приемной совершенно успокоенный, думая, что опасность миновала.

Но все еще было впереди. Турки и не думали так легко выпустить из рук старика. Хотя в доме его не нашлось никаких улик против него, достаточно было и того, что Хачо был армянин, и притом армянин богатый, а это — сытная дичь для турецкого чиновника.

Томас-эфенди сам начал это дело, это он выдал Салмана властям, направил офицера с обыском в дом старика, и ему ничего не стоило спасти несчастного от подстроенной ловушки. Но чтобы достигнуть своей коварной цели, эфенди, наоборот, старался еще больше осложнить дело.

Когда Хачо вышел из комнаты, чтобы распорядиться насчет обеда, офицер обратился к Томасу-эфенди:

— Эфенди, как вы думаете? По-моему, этот человек невиновен.

— Вам известно, бек, — ответил хитрец, — что не в правилах Томаса-эфенди выводить так скоро свое заключение. Для меня дело это слишком темное. Я думал, вы найдете здесь что-нибудь подозрительное, что показывало бы, насколько эти люди сочувствовали планам арестованного. Но странно, что не нашлось улик. Однако у нас, у армян, есть тайна, которая называется «исповедью» — я должен «исповедать» этих людей. Больше всего я подозреваю двух сыновей старика и одного чужестранца, который гостит у них.

— Кто этот чужестранец? — спросил офицер.

— Молодой парень из России. Нужно вам сказать, он слишком опасный человек и большой враг нашего правительства. Он скитается в этих краях под видом купца, но на самом деле это русский шпион.

— Если он русский подданный, то арестовать его будет немного трудно, — ответил офицер.

— В военное время всегда можно арестовать его как шпиона, а как вам известно, война будет скоро объявлена.

— Да, я знаю…