Хент

Экипаж ехал по прямой и ровной улице, по обеим сторонам которой возвышались огромные дома; Вардану казалось, что они едут мимо дворцов. Салман, указывая ему на некоторые здания, говорил: — «Это — университет»; «это — академия наук», «это — старый королевский дворец, ныне музей» «вот это — один из лучших театров города», «эти статуи поставлены в память последних переворотов», «в этом здании помещается редакция газеты, которая выпускает 150 тысяч номеров». «Здесь…»

— А казармы нет? — перебил его Вардан.

— Нет, у нас каждый гражданин одновременно и воин.

— Прекрасный город!.. Чудесный город!.. — воскликнул Вардан в глубоком восхищении.

Экипаж остановился перед гостиницей «Ноев Голубь». Вардан с Салманом вошли в маленькую комнату рядом с общим залом, в котором сидели Томас-эфенди с Мелик-Мансуром и горячо спорили.

— Это будет настоящее ослиное мученье, — говорил Томас-эфенди.

— По-моему, это единственный путь, который приведет к желанной цели, — отвечал, горячась, Мелик-Мансур.

— Идя этим путем, мы достигнем нашей цели, быть может, к празднику ослов (к весне), — продолжал смеясь Томас-эфенди.

— Вот и Салман, послушаем его мнение, — сказали они, перестав спорить.

Они были крайне удивлены, завидев Вардана, который вырос точно из-под земли.

— Откуда ты? — спросил его Томас-эфенди своим обычным шутливым тоном.

— Твое появление не меньше поражает и меня, — ответил Вардан, пожав его руку. — Я нашел твой искалеченный труп в горах Алашкерта и похоронил его на кладбище курдов. А теперь?..

— Теперь я воскрес, — ответил тот смеясь. — Разве ты не веришь в перевоплощение душ? Моя несчастная душа переселялась в тела низших животных. Несколько десятков лет в облике волка я терзал, похищал людей и жил охотой… Несколько десятков лет, будучи собакой, лаял, вертелся вокруг людей, которые кормили меня; затем, перейдя в тело змеи, ползал по земле… После того я сделался ослом, и меня так часто таскали за уши, что я совсем обезумел; наконец, измученная душа моя перешла в тело льва, и уже в нем очистилась. Эти переходы совершались в течение двухсот лет. Египетские мумии, ожидая с нетерпением возврата своих душ, оставались в пирамидах тысячелетия, но моя душа совершила свой круг гораздо скорее…

— И я имею счастье видеть уже обновленною Томаса-эфенди? — прервал его Вардан.

— Да, прежний Томас-эфенди, знакомый вам, был сыном своего века, но время изменило его, и теперь он один из лучших представителей настоящего поколения. Но ты не знаешь, любезный Вардан, как сильно прогрессировало это поколение. Вот узнаешь ли Мелик-Мансура, который некогда продавал иголки, нитки, блуждая в деревнях Алашкерта? Ведь он теперь генерал.

Вардан повернулся к Мелик-Мансуру, сидевшему тут же, и с почтением пожал ему руку.

— Мы опаздываем, господа, заседание скоро откроется, — поторопил их Салман.

— Это вождь нашей партии прогрессистов, — шепнул Вардану Томас-эфенди, указав на Салмана. — Он приготовил на сегодняшний день замечательную речь. Ах, какой он оратор!..

— Возьмите и меня с собой, господа, и я хочу послушать его!.. — радостно воскликнул Вардан.

— Идем! — раздался в ответ ему незнакомый голос.

Вардан раскрыл глаза, и действительность предстала перед ним, — он понял, что все виденное было сном. Его окружал ночной мрак у могилы несчастной Лала.

Но чей это был незнакомый голос? Кто сказал ему «идем»?

Вдруг четыре сильные руки схватили его, и все потонуло во мраке.

М. Мкрян. Роман Раффи «Хент»

I

Автор романа «Хент» Раффи (Акоп Мелик-Акопян) — крупнейший армянский писатель XIX века. Начало его литературной деятельности относится к концу 50-х годов; 70–80 гг. стали периодом наивысшего расцвета его творчества, — тогда Раффи как писатель завоевал самую широкую популярность, подняв армянскую художественную прозу и, в частности, жанр романа на невиданную до того времени высоту.

Уже первые произведения Раффи были отмечены идейным богатством и мастерством владения словом. Просветитель и патриот, он выступает с резкой критикой феодальной отсталости и крепостнических порядков, предстает как горячий защитник интересов народа, в особенности крестьянства. Огромное значение придает Раффи художественной литературе, считая, что она, как волшебное зеркало, отражает общественную жизнь и способствует выявлению и искоренению отрицательного.

Исходя из того исторического факта, что большая часть армян в то время находилась под тяжким игом деспотических государств, Персии и Турции, и подвергалась неслыханному угнетению и физическому уничтожению со стороны феодалов-землевладельцев — беков, ханов, пашей — вообще варварской феодальной бюрократии этих государств, — Раффи уже в первых своих произведениях («Салби», «Гарем», «Клочок земли» и другие) поднимает вопрос о борьбе с феодализмом и иноземным игом.