Херсонеситы

«Не о каждой женщине мужчина может сказать такие слова. Я коснулся ее сознания. Можешь рассказать ей обо всем, что посчитаешь нужным. И будь осторожен. Это предупреждение не относится к твоей подруге, просто – будь осторожен!»

₪ ₪ ₪

Оглядываясь, спотыкаясь, покидала Зо театр. Ей очень хотелось спросить, что вынудило ее друга уйти в самый интересный момент. Но лишь у колонн монетного двора Дионисий замедлил шаг.

– Я должен кое о чем тебе рассказать. Это важно. Очень важно!

– Может быть, потом, Дионисий? Я так хочу дослушать поэму твоего дяди! У меня прямо дыхание перехватило, когда…

– Постой. Стихи – они прекрасны, но эфемерны. Мне же необходимо позаботиться о благополучии Херсонеса. Пойдем к морю. Там, на берегу, я смогу произносить слова, не боясь, что их услышат.

Не каждый день редчайшее зрелище меняют на пустынный морской берег. Едва собранный в охапку хитон уместился на большом плоском камне, а босые ноги погрузились в уже прохладную воду, Зо развернулась к Дионисию и, сгорая от любопытства, заторопила:

– Ну, рассказывай! Рассказывай скорее!

– Об этом невозможно скорее. Ты ничего не поймешь. Наберись терпения и выслушай по порядку. Помнишь, я говорил о Епифании?

– Этот человек спас тебе жизнь.

– Трижды спас… Однако речь моя сейчас не об этом. Учитель передал мне… сокровище – ты видела кожаный мешок, в котором оно хранится, – и завещал беречь его пуще собственной жизни.

– Пуще жизни? О Дионисий, что же там, в этом мешочке? – прошептала Зо. Она даже привстала, но мягкий настойчивый нажим вернул ее обратно.

– Небольшой медный сосуд и таинственный предмет, который мы называем Глазом Ра. Никто не знает, что это такое.

– Глазом Ра? Кто он, этот Ра?

– Таким именем египтяне ошибочно называют великого Гелиоса.

– Как опрометчиво они поступают! Ведь если Гелиос обидится, их земли накроет вечная тьма.

– Не думаю. Это длится уже много лет, и, как правильно ты заметила, бог солнца милостив… Отдавая мне предметы, Епифаний предупредил, что и один и другой могут принести людям как неизмеримое счастье, так и великие беды. Я – уже третий хранитель сокровища. И у меня есть право вручить его достойному. Либо уничтожить.

– Почему же ты решил рассказать мне об этом только сегодня? – удивилась Зо.

Дионисий замялся.

– Прежде чем услышать ответ, ты должна узнать еще об одной тайне. Моей тайне… – Он опустил голову, затем резко, решительно поднял и посмотрел прямо, не отводя глаз. – Боги наделили меня даром пророчества.

Зо, готовая услышать о многом, ахнула.

Он протянул к ней руки.

– Пожалуйста, дослушай! Не уходи. Я знал! Знал, что испугаю тебя! Многие считают это благом, но мне мои умения не принесли пока счастья. Вот и ты…

– Нет, Дионисий, нет! Не продолжай! Если бы я сказала такие слова о себе, разве ты отшатнулся бы, ушел? Смог бы не встречаться со мной на этом берегу? Не гулять по агоре? Не волноваться и не… любить?

Дионисий вскочил.

– Ты… Ты любишь меня?

Зо опустила глаза, встала напротив.

– А разве тот, кто обладает даром пророчества, не знает об этом? Загляни в наше будущее, Дионисий! Что ты там видишь?

Он замотал головой.

– Нет, Зо, нет. Я не хочу, я не должен делать этого. Будущее любого человека туманно. А смотреть в свое? Пусть все идет так, как задумали боги.

– Пусть идет, – согласилась она. – Тогда рассказывай поскорее про свой ужасный кожаный мешок. Ты сегодня весь день останавливаешься на самом интересном. Берегись, я уже подумываю над тем, чтобы обидеться! – Лукавая улыбка скользнула по губам, выглянула из светящихся счастьем глаз.

Дионисий снова опустился на камень, потянул за собой Зо.

– Ты спросила, почему я рассказываю только сегодня… Когда мы слушали Актеона, мне явился Епифаний и посоветовал перепрятать мешок так, чтобы даже случайно на него не смогли наткнуться люди. Тогда я вспомнил о гроте, в котором выздоравливала раненая Агата.

– Нет места надежнее, – согласилась Зо. – Никто не знает о его существовании, кроме меня и Агаты. Но я умею молчать, а дельфиниха не умеет говорить. Хочешь, мы поплывем все вместе и спрячем там сокровище твоего учителя?

– Хочу. Но прежде мы заберем мешок из дома Актеона, и… Признайся, Зо, разве тебе не хочется проверить его силу?

– Ты спрашиваешь об этом меня? О Дионисий, да я уснуть не смогу, если не увижу, что умеет делать этот твой Глаз Ра. Только не рассердится ли на нас Епифаний?

– Нет. Он хотел, чтобы я знал, что охраняю. Но если ты посвящена в нашу тайну, значит, эти слова относятся и к тебе, Зо.

– Тогда идем скорее, пока Актеон не вернулся! И пока я справляюсь со своим любопытством!

₪ ₪ ₪

Кирос, оскорбленный грубостью чем-то расстроенного отца, злой из-за невозможности сорвать свои чувства на Дионисии, раздосадованный отменой состязаний, на которых собирался блеснуть ловкостью и силой, направился к морю. Одинокие мечтания на берегу не входили в круг его любимых занятий. С большим удовольствием он посмотрел бы представление актеров. Но в театре в этот день царил Актеон. А родственник Дионисия был для Кироса почти самим Дионисием.