Херсонеситы

– Шторма, Евграф! Он утонул, а его волнами обратно выбросило. У нас несколько лет назад всю набережную расколотило. Многотонные куски скал, бетонные плиты метров на пятнадцать вода на берег швыряла.

– Да, да… Понимаю. Получается, нам повезло.

– Очень-очень повезло!

* * *

Как удивительно иногда бывает: синицу поймать – проблема, а журавль сам в руки просится.

Отпечаток нашелся сразу. Тася опустилась на колени, коснулась углубления, оставшегося от босой мальчишеской пятки.

– Невероятно! Я трогаю след человека, который ходил по этому месту в третьем веке до нашей эры. А вот там стояла его Зо.

– Не стояла, – покачал головой Евграф. – Тогда линия берега была совсем в другом месте.

– Да ну тебя с твоей линией берега! Пусть будет по-моему. Они разговаривали, смеялись. Он ведь любил Зо, правда?

– Любил. Очень любил.

– А что с ними произошло потом, когда они спрятали свой мешок в гроте? Денис тебе рассказывал?

– Нет. Он вообще о себе мало говорит. Только по делу. Но когда думает о Зо, мысли получаются яркие, сильные, и я чувствую, как ему становится радостно и… и светло.

– Везучая она.

Тася выпрямилась, выжала об ноги намокшие шорты, поправила растрепавшиеся на ветру волосы. Евграф смотрел на нее против солнца, и ему казалось, что воздух вокруг ее головы, шеи, рук струится золотыми лучами.

– Почему? – спросил он, не в силах отвести взгляд от светящейся Таси.

– Вот бы обо мне кто-то так же через пару тысячелетий думал! Евграф, узнай у Дениса, чем все там у них закончилось. Узнаешь?

– Да, обязательно.

– И про Зо спроси. Как бы мне хотелось на нее посмотреть.

– Я спрошу. Тася…

– Что?

– Тася, ты не будешь смеяться, если я тебе скажу?

– Постараюсь. Говори.

– Тася, мне кажется, Денису тоже становится радостно и солнечно, когда… когда я думаю о тебе!

₪ ₪ ₪

Ориген вышел из булевтерия[29], где снова говорил о преобразованиях, которые собирался осуществить еще с первого дня своего избрания на должность стратега.

Задумавшись, он успел сделать всего несколько шагов, когда от одной из двух статуй, стоящих рядом со зданием Совета, к нему рванулся человек. В руке, выброшенной из складок гиматия, что-то блеснуло. Ориген отшатнулся, понимая, что успевает разве что вскрикнуть…

И вдруг откуда-то сзади ломкий, но твердый мальчишеский голос уверенно произнес:

– Стой!

Человек замер. В одно мгновение его тело превратилось в еще одну статую. Только глаза продолжали жить, сообщая об изумлении, непонимании и ужасе.

Стратег с опаской забрал из окаменелых пальцев убийцы длинный острый клинок. Поднес к глазам. Кинжал снова хищно блеснул на солнце, обиженный, что ему не удалось войти в теплое человеческое тело. Ориген запоздало вздрогнул и только после этого обернулся.

Сзади, всего в нескольких шагах, стоял Дионисий. Бледный, осунувшийся. Губы его что-то нашептывали, лоб покрыла испарина, но застывшие глаза не отпускали лица нападавшего. Не переводя взгляда, мальчик выпалил скороговоркой:

– Ориген, сделай же что-нибудь! Силы мои на исходе, – и снова забормотал.

Стратег метнулся в булевтерий, громко позвал на помощь.

Когда убийцу увели, Ориген подошел к Дионисию.

– Что привело тебя сюда, мой друг? Удачное вмешательство – и я лишен возможности беседовать с Хароном! Благодарю. Я позабочусь, чтобы в городе узнали о твоем поступке.

– Это излишне… – тяжело вздохнул Дионисий. – Излишне и опасно. Нам нужно поговорить, Ориген! Немедленно!

– Твоя речь обрывиста, голос взволнован. Что-то произошло?

– Происходит. Ты только что убедился в этом. И будет происходить, причем ни тебе, ни народу Херсонеса это не понравится.

Ориген насторожился.

– Такие разговоры не начинают на городских улицах.

– Да, стратег. Но где-то его нужно начать. А как продолжить – зависит от тебя.

– Не могу привыкнуть к твоей зрелой манере строить фразы… Что ж… Мой дом – достаточно надежное место. Идем же.

Дом Оригена, расположенный на главной улице, мало отличался от дома Актеона и других знатных херсонеситов – в меру богат, удобен и красив. Во всем следуя принципам гармонии, стратег распространил их и на собственное жилище.

Пригласив Дионисия располагаться, Ориген приказал принести вина, сам опустился на тронос.

– Я готов слушать, мой друг.

– Есть ли необходимость напоминать тебе, по какой причине два дня назад праздничная процессия едва не превратилась в похоронную? – спросил Дионисий.

Их взгляды встретились.

– Я знаю о причинах.

– Тогда слушай внимательно. Возможно, следующие слова скажут тебе больше, чем мне, непосвященному в тайные дела полиса. В Керкинитиде у меня был учитель и друг. Ты знаешь о нем. Но знаешь не всё. Перед смертью Епифаний передал мне мешок с некими предметами, завещав хранить их пуще жизни. Сейчас мешок находится в Херсонесе. Мы – я и девочка, которая живет в доме Хаемона, – надежно спрятали его. В тот же вечер Зо исчезла. Это было два дня назад, однако найти ее не могут до сих пор. Никто не видел Зо ни живой, ни мертвой. Я спросил у рабыни Хаемона, что делает ее хозяин. Она ответила: улыбается.