Херувим (Том 1)

- Это же надо быть такой кретинкой, - произнесла она, внимательно себя разглядывая, - дома я поснимала все зеркала, а те, что снять нельзя, залила пшикалкой с краской. Получилось красиво, что-то вроде абстрактной живописи. Во всяком случае, приятней смотреть, чем на себя. Но каждый раз, когда я вижу зеркало, мне кажется - вдруг там мое настоящее, прежнее лицо? Вдруг мне весь этот кошмар приснился? Раньше я себя разглядывала по сто раз в день. Могла страдать из-за прыщика или маленькой родинки. Кретинка, - она стянула платок с головы, отошла от зеркала и уселась на стул.

- Анжела, мне звонил твой продюсер, - тихо сказала Юлия Николаевна.

- Да? И чего? - Анжела рассеянно накрутила на палец уголок платка.

- Он звонил мне домой в половине четвертого ночи,-уточнила Юля.

- Кто, Генка?! - Певица тут же вскочила, платок и очки упали на пол. Очень интересно. И что он вам сказал?

- Он требовал, чтобы я не общалась с журналистами и ни с кем не обсуждала ваши проблемы. Знаете, Анжела, я боюсь, вам придется обратиться к другому врачу.

Девушка несколько секунд молча глядела на Юлию Николаевну. Рот ее приоткрылся, глаза налились слезами. Наконец она произнесла изменившимся, хриплым голосом:

- Простите. Я сейчас. Я на минутку, - и вылетела из кабинета, оставив на полу черный комок платка и очки.

Юля встала, подняла все это, положила на стул, отправилась в маленькую смежную комнату, открыла окно и закурила. Медсестра Вика села рядом на подоконник.

- Юлия Николаевна, вы что, серьезно хотите от нее отказаться?

- Хочу. Я всего лишь согласилась ей помочь, а мне стали угрожать. Зачем мне это нужно?

- Интересно, где этот продюсер взял ваш домашний телефон? Может, вы его Анжеле давали?

- Разумеется, нет.

- Мамонов не мог?

- Ни в коем случае, ты же знаешь, это один из железных законов нашей клиники: свой домашний номер врач может дать пациенту сам, если захочет. Но больше никто.

- Кошмар, - Вика покачала головой и выпустила несколько аккуратных колечек дыма, - вы Мамонову сказали?

- Нет еще. Думаю, он меня поймет.

- Она очень талантливая, - осторожно заметила Вика, - вокруг нее много всяких психов. Может, она вообще ни при чем?

- Может, и ни при чем. Не знаю. В дверь постучали. Юля загасила сигарету и вернулась в кабинет. Анжела вошла вместе с маленьким, круглым и совершенно лысым мужчиной.

- Вот, я его привела! Это Гена, мой продюсер. Он вам не звонил.

- Абсолютная правда,- энергично закивал толстяк, - в четыре часа утра я спал как убитый. Никогда, никому я не стал бы звонить в такое время. Я что, сумасшедший? А главное, откуда я мог узнать ваш номер, если до этой минуты понятия не имел, как вас зовут?

У Гены был необыкновенно высокий фальцет, говорил он торопливо, взахлеб, с частым придыханием. С такими голосовыми данными практически невозможно сымитировать бархатный начальственный бас. Юлия Николаевна убедилась, что ночью беседовала с другим человеком.

- Кто же, в таком случае, мне звонил? - спросила она, переводя взгляд с продюсера на Анжелу.

- Мы это выясним, - решительно заявила певица, - клянусь, такое больше не повторится. Вы только не отказывайтесь от меня, пожалуйста.

В этот момент дверь открылась и в кабинет по-хозяйски вошел Мамонов. Он успел услышать последнюю фразу и спросил елейным голосом:

- Что, Юлия Николаевна, у нас опять проблемы?

- Добрый день, Петр Аркадьевич, - широко улыбнулась Юля, - да, у нас возникли некоторые проблемы. - Она рассказала о ночном звонке, а продюсер Гена еще раз сообщил, что кто-то другой назвался его именем.

Мамонов выслушал, хмурясь и озабоченно кивая, откашлялся и произнес:

- Да, неприятно. Однако это вовсе не повод, чтобы отказать человеку в лечении.

- Такое больше не повторится, - мрачно отчеканила Анжела, - вас, Юлия Николаевна, никто не побеспокоит. Если вы мне сейчас откажете, я не буду жить. Я не знаю, как жить с такой рожей.

За десять лет работы в пластической хирургии Юлия Николаевна научилась различать, когда угроза покончить с собой из-за дефектов внешности всего лишь угроза, а когда человек действительно готов умереть. В случае с певицей Анжелой речь шла не об увеличении груди или изменении формы носа, а о реальном уродстве, с которым в двадцать два года действительно невозможно смириться.

Все смотрели на доктора Тихорецкую. Она молчала. Конечно, можно просто забыть о безобразном ночном звонке и сегодня же начать готовить девочку к первой операции. Это будет правильно, и в общем Юля уже готова была сказать свое "да". Но что-то мешало.

- Я не единственный хирург-косметолог, - произнесла она, чувствуя, что тянет время, и с трудом понимая, зачем это делает, - не единственный и далеко не самый лучший.

- Не кокетничайте, - поморщился Мамонов, - решайте - да или нет.

- Да, - сердито рявкнула Юля.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Полковник ФСБ Михаил Евгеньевич Райский появился в квартире Герасимовых ровно через час после того, как Владимир Марленович позвонил ему. По телефону он ничего объяснять не стал, просто сказал: "Миша, у меня беда, нужна твоя помощь".