Херувим (Том 1)

- Но ты не можешь поймать чеченца уже года, - горько усмехнулся генерал, не по зубам он тебе, Миша. Ты, конечно, не обижайся, но людьми ты руководишь плохо. Моя бригада пятнадцать лет назад работала куда успешней.

- Ну, Владимир Марленович, времена были другие, - улыбнулся Райский, - и задачи, и средства другие. Ваши люди поймали на таджикской границе наркокурьера, хорошо на него нажали, и он назвал хозяина. А от хозяина пошла цепочка. В итоге вы арестовали Секретаря Обкома Чечено-Ингушской АССР Хасана Исмаилова. Вы чувствуете, сколько в этой истории ностальгии и как Нереально звучит она сегодня?

- Ну, ладно, Миша, - поморщился генерал, -тогда было тоже не сладко. Меня вызывали на ковер без конца, мне намекали в самых их инстанциях, что дело должно быть тихо закрыто, мне даже угрожали в завуалированной форме. Исмаилов был кавалером орденов Ленина и Дружбы народов, его бюсты красовались не только в родном селе, но по всей Чечне, на него как на перспективного лидера республики делали ставку на самом верху. А его старший сын Шамиль как раз закончил Высшую школу КГБ, причем закончил весьма успешно. Он был отличником боевой и политической подготовки, чемпионом школы по бегу на короткие дистанции и прыжкам в высоту. Уже тогда было ясно, что Шамиль Исмаилов быстро бегает и высоко прыгает. Уже тогда, Миша. Если сегодня Аллах или эта певичка убедили его не убивать Стаса, то где гарантия, что завтра они все трое не передумают?

- Они, может, и передумают,-кивнул Райский,- но это не важно.

- То есть как - не важно?! - Генерал оживился, вскочил и подбежал к столу. - Ты соображаешь, что говоришь? У меня единственный, ребенок, понимаешь? У тебя их двое, а у меня - единственный!

- Я знаю, Владимир Марленович.

- Плевать, что ты там знаешь или не знаешь! Не делай из меня идиота. Скажи наконец, что ты намерен предпринять?

- Скажу и даже покажу. Но не сегодня, -Райский загадочно улыбнулся, немного терпения, товарищ генерал. Разве я когда-нибудь подводил вас? Я гарантирую вашему сыну безопасность и отвечаю за свои слова.

Райский наконец решился закурить. Встал, приоткрыл окно, уселся на подоконник и с удовольствием затянулся.

- Владимир Марленович, вам не жаль, что простаивает ваша замечательная вилла на острове Корфу? Стасу необходимо просто отдохнуть и сменить обстановку. Да и вам с Натальей Марковной это сейчас не помешает.

- Перестань. Это невозможно, - поморщился генерал, - там другое государство, и я не могу взять с собой достаточное количество охраны, и вообще сейчас не время...

- Это необходимо. Причем именно сейчас.

- Но ведь решат, будто Стас сбежал. Улик против него полно, и подозрения существуют, от них никуда не денешься.

- Это моя забота. Но вот что касается его психического здоровья, тут я, извините, бессилен.

- Что ты имеешь в виду?- возмущенно пропыхтел генерал и уставился на Райского. Взгляд его опухших красных глаз был неприятен.

- Владимир Марленович, вы сами отлично понимаете, что я имею в виду. Когда я беседовал со Стасом и он рассказывал мне о своей встрече с покойным Михеевым в несуществующей квартире, я чувствовал, он не врет мне. Ему просто незачем так врать. Что это? Реактивный психоз? Галлюцинации?

Генерал тяжело дышал. На лбу выступили крупные капли пота.

- Я не знаю, Миша,- прошептал он - вот этого я не знаю.

* * *

Высокая докторша Юлия Николаевна вошла в палату, и Сергей вдруг с удивлением обнаружил, что рад ей. Ее не было двое суток. За это время он научился говорить, то есть слегка шевелить губами.

- Доброе утро, - сказал он, приподнявшись на койке, - где вы пропадали так долго?

- Здравствуйте. Меня отпустили домой на пару дней. Ну как у нас дела?

Поверх маски он увидел ее улыбающиеся глаза и вспомнил, что на самом деле решил ее возненавидеть и даже поверил, будто от этого ему станет легче.

- Вы не могли бы снять повязку? - внезапно попросил он.

- Именно это я и собираюсь сделать,- она села рядом и протянула к нему руки, обдавая знакомым ароматом.

- Нет. Не мою. Вашу. Хочется посмотреть на ваше лицо.

Он почувствовал, как слегка напряглись ее руки. Она возилась с бинтами, закрепленными у него на затылке, и вдруг тихонько, смешным тонким голосом, пропела:

- Гюльчатай, открой личико!

- Нет. Я серьезно. Здесь все-таки не реанимация. Никто, кроме вас, не заходит ко мне в маске.

- В том-то и дело, - прошептала она еле слышно и осторожно освободила его голову от сложной конструкции из бинтов и марлевых салфеток.

- Понятно, - он прикрыл глаза, - я не должен видеть ваше лицо. Вдруг, когда все кончится и я окажусь на свободе, мне придет в голову искать с вами встречи? Это будет не по правилам. Получится несанкционированный контакт.

- А вам правда может прийти в голову такая глупость? - спросила она все так же шепотом, на ухо, и он почувствовал едва уловимое тепло ее дыхания сквозь маску.

- Конечно, нет, - промычал он как можно громче, - когда я выйду отсюда, я постараюсь поскорее забыть вас.