Херувим. Том 1

Пока он копался на столе, Юля наблюдала за экраном. Во всех шести коридорах шла обычная субботняя жизнь. Приема по выходным не было, но в амбулаторию приходили больные на процедуры, почти все кабинеты работали. На третьем она увидела дверь своего кабинета. Оттуда вышла Вика и танцующей походкой направилась в конец коридора, в ординаторскую. На полпути остановилась, подняла халат и подтянула колготки. На втором, возле кабинета Мамонова, сидели трое мужчин, не похожих ни на больных, ни на врачей. По коридору четвертого этажа везли больного на каталке из операционной.

– Для вас ничего нет, – мрачно сообщил охранник.

– Не может быть. Вы плохо смотрели. Давайте-ка я сама, – Юля решительно зашла за стойку.

– Эй, сюда нельзя! – Охранник вскочил и преградил ей путь.

– Не волнуйтесь, молодой человек, я только на секундочку, мне должны были прислать конверт с рентгеновским снимком одной больной из института стоматологии, это очень срочно, – улыбнулась ему Юля и осторожно скосила глаза на стол. Там стоял маленький телевизор с антенной. Она не видела экрана, но на полированную поверхность стола падал четкий голубой блик. А звука не было. Если бы он просто смотрел телевизор, звук обязательно был бы.

– Выйдите, пожалуйста, – охранник слегка подался вперед, вытесняя ее.

– Ну я же сказала, только на секундочку, – она ловко проскользнула внутрь и принялась перебирать бумаги на столе. Собственно, перебирать было нечего. Конторские книги, графики дежурств врачей, рекламные буклеты, памятка по пожарной безопасности.

На экране маленького телевизора была палата Анжелы. Юля увидела, как девочка сидит на койке, поджав ноги и слегка покачиваясь. Лицо закрыто повязкой. На голове ободок наушников. Все пространство просматривается довольно четко. На полу, на тумбочке, на койке рядом с Анжелой раскиданы фотографии, диски, какие-то журналы.

Юля поняла, что глазок расположен в углу, над окном.

– Я прошу вас выйти отсюда, – железным голосом повторил охранник. Он явно растерялся. Лицо стало багровым. На лбу заблестели капельки пота. Он был совсем молоденький, наверное лейтенант, и не знал, как себя вести с назойливой докторшей. Вероятно, ему приказали разговаривать с сотрудниками и посетителями вежливо, но маленький телевизор на его столе видеть никто не должен был категорически.

– Да, действительно, конверта для меня нет. Вы совершенно правы. Все, все, не волнуйтесь, я уже ухожу, извините за беспокойство, – нежно проворковала Юля.

С колотящимся сердцем и с ощущением наждака во рту она плавной неспешной походкой направилась к лифту, поднялась на третий этаж и вошла в свой кабинет.

Вика успела вернуться из ординаторской.

– Скажи, пожалуйста, кто у нас вчера сидел на вахте? – спросила Юля, достала из холодильника бутылку воды и жадно отхлебнула прямо из горлышка.

– Ой, Юлия Николаевна, вы почему такая бледная? Что-нибудь случилось? – Вика протянула ей пластиковый стаканчик.

– Ничего, Викуша, просто не выспалась. Ты же знаешь, в котором часу я приехала домой. А сейчас спускалась на вахту, мне должны были передать конверт с рентгеновским снимком одной больной из института стоматологии, а там какой-то новенький сидит. Давно он у нас?

– По-моему, первый день.

– А вчера кто сидел, не помнишь?

– Кто-то из наших.

– Елки-палки, я боюсь, этот мальчик мог запросто потерять или вообще не взять конверт. Одна надежда, что его принесли вчера или позавчера. Ладно, разберусь позже. Спасибо, Викуша. Я сейчас ненадолго схожу в стационар, минут на сорок, не больше. Вернусь, и пойдем с тобой обедать.

– Хорошо, Юлия Николаевна. Вы у Анжелы были?

– Как раз сейчас собираюсь.

– Моя помощь нужна?

– Нет, спасибо. Сама справлюсь.

«Я обмолвилась Райскому, что в субботу должна быть в клинике и осмотреть Анжелу. Именно в субботу на вахте появился его человек, который открыто наблюдает за палатой через видеокамеру. Неужели полковник допускает возможность, что террорист влезет на пятый этаж по веревочной лестнице, запрыгнет в окно палаты и перережет мне горло? Или просто так положено по инструкции и я напрасно напрягаюсь? Камеру установили вместе с „жучками“, а мальчика своего посадили на вахту только сегодня просто потому, что вчера у них не нашлось свободного человека или не была готова какая-нибудь дополнительная официальная бумажка».

– Где вы так долго пропадали? – глухо спросила Анжела, небрежно сгребла все, что валялось на койке, и переложила на тумбочку. – Мне тут сказали, вы в командировку уехали, ко мне приходила какая-то дура, всякие глупые вопросы задавала. Я даже Петру Аркадьевичу на нее пожаловалась.

Она не могла открыть рот, но ей удавалось громко и внятно чревовещать, не шевеля губами. Этому она научилась в цирковом училище и, как оказалось, не напрасно.

– Привет, – сказала Юля, усаживаясь рядом с Анжелой на койку. Глаза ее при этом скользнули по верхушке окна, и в углу, за шторой, она увидела то, что искала. Глазок камеры был установлен грамотно. Если не знать, ни за что не заметишь.

– Так вы правда были в командировке?

– Правда. Как ты себя чувствуешь?