Хьервард

«…Смерть приходит тиха, бестелесна, у себя на уме.
      Грустных слов чепуха неуместна, как холодное платье к зиме.
      И о чем толковать…»

Ригнар лишил его сознания одним коротким движением, так, чтобы тот не успел даже понять, что произошло. Нагнулся, разорвал воротник. При виде обнаженной шеи разум снова застлала алая муть. Металлический вкус крови во рту показался приятней самого изысканного вина. Наконец, выпрямившись, вытер губы и долго, точно не веря, смотрел на окровавленную ладонь. В душе не было смуты. В душе вообще ничего не было, кроме звенящей пустоты и странной удовлетворенности. Каким-то нутряным чутьем он знал, что этого хватит на несколько дней. В последний раз посмотрел на безмятежное лицо мертвого парня. Первый.

Проведя не так уж много времени в библиотеке Ригнар выяснил что большинство из того, что он прежде знал о вампирах — полная чушь. Священные символы, чеснок, серебро… Был только один верный способ прикончить его — отрезать голову, и сжечь тело. А пепел развеять. Да еще солнце — отчасти. Потому что существовали способы защититься от губительного воздействия солнечного света. Магические, разумеется. Теперь творить заклинания для него было столь же естественно, как и дышать. Конечно, не все. Конечно, он никогда бы не смог сравниться с Истинным магом, и даже просто с сильным колдуном из рода людей. Но никогда прежде Ригнар не обладал способностями к магии. Тем более — способностью к трансформации. Облик летучей мыши был порой значительно удобней, человеческого. Еще удобней оказалась способность проникнуть в любое помещение. где он бывал хоть однажды. А самой интересной оказалась возможность путешествовать между мирами и по Межреальности. И заклинание, позволяющее найти своего врага, где бы он ни находился.

Старый лис был прав. Ригнар пережил его на много веков.

Он менял миры и имена как перчатки. Неизменным оставалось только одно — каждый раз он выбирал мир поблизости от того, где находился его враг. Ригнар учился. Любому боевому навыку, что только можно. И раз за разом приобретал славу непобедимого наемника — лучшего из тех, чей меч можно купить. Он выбирал нанимателей, точно капризная невеста — жениха, заламывая цены, от которых охали даже признанные богатеи — просто так, чтобы соответствовать своей репутации. Он учил военному делу баронские дружины, организовывал партизанские войны, штурмовал считавшиеся неприступными крепости, выходил один на один перед сражающимися армиями. Но никогда Ригнар не позволял втянуть себя в дворцовые интриги или заняться банальным убийством по заказу. Это было слишком неинтересно. Так продолжалось до тех пор, пока очередной мир не надоедал. Тогда — пустить слух о смерти «непобедимого» героя — и начать все сначала в очередном мире.

Самым забавным было то, что никто из тех, с кем вместе он ел, пил, спал, проливал кровь, никогда не догадался о его истинной природе. Маскировка так же совершенствовалась век за веком — а в загребущие руки лекарей он не давался принципиально. Еще не хватало, чтобы кто-то вдруг заинтересовался, почему самые страшные раны заживают чуть ли не на глазах. Не говоря уж об отсутствии дыхания и пульса.

Впрочем, один человек все-таки знал. Точнее, одна. Та, из-за которой он едва не забыл, ради чего стал таким.

Это было одном из тех странных миров, чьи жители были напрочь обделены даже малейшей способностью к колдовству — и где, как ни странно, почти ежедневно горели костры, сжигавшие «колдуний».

Ригнар появился там недавно и, никому не известный, примкнул к отряду наемников. Война шла так давно, что никто уже и не помнил, когда она началась и из-за чего. Это, впрочем, не было редкостью в разных мирах, равно как и огромное количество людей, которых она кормила. Так было и будет испокон веков и Ригнара этот порядок вполне устраивал. Прибиться к очередному отряду головорезов, выбиться в командиры, создать себе репутацию — такую, чтобы заинтересовались люди, способные сделать настоящий заказ — все было уже просто и катилось по накатанной колее. На самом деле, он давно бы мог отстроить себе замок в каком-нибудь тихом и спокойном мире и жить припеваючи. Вот только что проку в такой жизни? Тот, кто рожден воином, не сможет сидеть тихо даже в самом тихом мире.

Наступающая армия не щадит мирных жителей, оказавшихся у нее на пути, и горящие деревни — обычное зрелище в таких случаях. Видят боги, подобное творится не в первый и не в последний раз и не бывшему тану менять устоявшийся порядок вещей. Да и боги, точнее, бог, этого мира не вмешивается. Неудивительно, впрочем, если вспомнить, что творит церковь его именем. Ригнар равнодушно наблюдал за своими теперь товарищами по оружию, бесчинствующими в маленькой деревушке, не вмешиваясь в происходящее. До тех пор, пока не увидел, как один из солдат тащит за волосы отчаянно вопящую девчушку лет восьми. Странно, что детский крик до сих пор не мог оставить Ригнара безучастным.